Десантник. Из будущего – в бой!
Шрифт:
Следом торопливо просочились, грохоча сапогами по дощатому полу, пятеро гитлеровцев – оберст-лейтенант с майором и еще трое незнакомых офицеров. Плечи вошедшего украшали витые золотые погоны с тремя «розочками», с ходу поставившие десантника в тупик: ежели у них два «кубаря» соответствуют полковнику, то что тогда означают три? Да еще и на золотистой «плетенке»? Генерал, небось, иначе с чего бы подполковнику так тянуться?
– Aufstehen! – истерично заорал лейтенант, вытягиваясь по стойке «смирно». С зажатым в руке пистолетом выглядело это достаточно нелепо.
– Встать
– Обойдутся, – так же тихо ответил Алексей. – Много чести.
– И я так думаю. – Контрразведчик с вызовом взглянул на остановившегося возле стола золотопогонника.
– Aufstehen!!! – задохнулся от ярости лейтенант, дергаясь вперед. Но был неожиданно остановлен коротким жестом вошедшего. Мгновенно сдувшись, он отступил назад, едва не наткнувшись на табурет.
Генерал – для простоты Алексей решил именовать его именно так – с искренним любопытством оглядел пленных и что-то спросил у застывшего по правую руку подполковника.
– Спрашивает, тот ли это сюрприз, о котором ему говорили, – не поворачивая головы, шепотом перевел энкавэдэшник.
Оберст-лейтенант бросил короткое «Jawohl, herr Generaloberst» и стал о чем-то негромко рассказывать, поочередно кивая на каждого из троих.
«Вон оно что, аж цельный генерал-полковник, значит! – хмыкнул про себя Леха. – Нехилое звание у фрица, теперь понятно, отчего они тут все словно наскипидаренные носятся и щеки надувают».
Когда кивка удосужился Степанов, бровь генерала удивленно приподнялась. Несколько секунд он с интересом разглядывал парня, затем что-то спросил у подполковника. Тот ответил, жестом подозвав одного их стоящих позади офицеров.
– Господин генерал-полковник хочет задать вам несколько вопросов, – с приличным акцентом, но на достаточно неплохом русском обратился тот к пленным, выслушав приказание. – Прошу отвечать по существу и вести себя прилично. Не грубить, это в ваших интересах. За грубость и неподчинение последует наказание.
Помянутый генерал-полковник уселся на скрипнувший стул, бросил на край столешницы фуражку и пригладил ладонью зачесанные назад волосы. Расселись и остальные, стоять остались только переводчик и лейтенант с пистолетом. Ну, и караульные, разумеется.
– Первый вопрос – к вам, – переводчик взглянул на десантника. – Вы и на самом деле уничтожили из обычного пулемета бронетранспортер и грузовик и повредили двигатель одного из танков? Как вам это удалось?
Прежде чем ответить, Леха бросил на особиста короткий взгляд, но тот лишь пожал плечами: мол, отвечай, какой же это секрет?
– Ага, на самом деле. Только пулемет был не обычный, а крупнокалиберный. Кстати, я как минимум еще один мотоцикл сжег. Да что ж тут сложного-то? Долбанул бронебойными в бочину… в смысле, в борт, потом по бензобаку добавил – и всех делов. Расстояние-то для крупняка плевое, на таком и «трехлинейка» бэтээру борт пробивает.
– Вы пулеметчик?
– Нет. – На этот раз парень решил обойтись без подробностей. Сами просили отвечать по существу.
– Где же тогда научились так стрелять?
– Так у нас все
Похоже, насчет десанта генерал оказался не в курсе – аж снова бровью дернул, вопросительно взглянув на подполковника. Тот пожал плечами: типа сам не знал.
– Значит, вы – воздушный десантник? – перевел фриц новый вопрос.
– Так сказал же уже? Ну, в смысле, да. Яволь, как у вас говорят.
Генерал ухмыльнулся, услышав ответ. И, хитро прищурившись, взглянул парню в глаза. Поединок взглядов длился недолго, секунд пять, и закончился ничьей – не сдержавшись, Леха неожиданно подмигнул ему, чем окончательно сбил фрица с толку. Хотел еще и язык показать, но решил, что это будет уже перебор.
– Я же просил вести себя прилично! – рявкнул заметивший гримасу переводчик. – Прекратите юродовать!
– Юродствовать, – вежливо поправил его десантник. – Или уродовать, смотря что именно вы хотели сказать. Вот, например, вчера моего товарища изуродовали, – он кивнул на Батищева. – Хотя он даже не думал юродствовать.
Гитлеровец изменился в лице и зло прошипел, с ненавистью глядя на парня:
– Заткнись, свинья! Заткнись, или тебя пристрелят, словно бешеную собаку, прямо сейчас!
Контрразведчик торопливо пихнул Леху в бок – мол, не нарывайся. Собственно, поздно: заинтересовавшийся словесной перепалкой «генералоберст» что-то спросил у пошедшего красными пятнами переводчика. Выслушав ответ, несколько секунд задумчиво хмурился, затем заговорил:
– Зачем вы это делаете? Хотите, чтобы вас расстреляли? Ищете смерти? Или просто ничего не боитесь?
– Еще чего, делать мне больше нечего. Ничего я не ищу. А смерть у меня и так за спиной стоит. Если не попаду в госпиталь в течение суток, позже наверняка умру от заражения крови или гангрены. А госпиталь мне всяко не светит. Чего уж тут бояться?
– Любопытный подход к делу, – задумчиво протянул тот. – Весьма любопытный. А вы хотя бы знаете, что убили больше трех десятков наших солдат? Только за это вас стоит немедленно расстрелять. Это большие потери.
– Ого, целый взвод перебил? Неплохо. Нет, этого я не знал, спасибо, что сказали. Ну, так и расстреливайте, я разве против? И, кстати, не обольщайтесь, блицкригу вашему скоро полный аллес капут наступит, не управитесь вы до осени. А там и зима подоспеет. Сначала под Москвой увязнете, где вам укорот и сделают, а уж там и до Сталинграда недалеко. Придет время – поймете.
– Что?! – Немец подскочил, будто подброшенный пружиной. – Ты просто повредился умом, щенок. Гюнтер, твой сюрприз оказался изрядно подпорченным. Избавь меня от него, вчера был трудный день, я почти не спал и не собираюсь портить себе нервы еще и сегодня. Прикажи их увести, – обратился он к оберст-лейтенанту, но ошарашенный переводчик чисто автоматически выдал фразу на русском. Осекся, поняв, что сболтнул лишнего. И ответ подполковника остался без перевода: