Десантник. Из будущего – в бой!
Шрифт:
– Чудак, как считаешь, твой радиационный фон от их, – спецназовец кивнул на внимательно прислушивающихся товарищей, – отличается? Они ж пока чистые, аки младенцы, ни полвека ядерных испытаний, ни Чернобыля, ни Фукусимы. Фонишь ты, братец. Все, отставить разговоры, уходим. Сам пойдешь, или тебе помочь?
Леха взглянул на Батищева, на закаменевшем от напряжения и непонимания ситуации лице которого, казалось, вот-вот лопнет кожа. Незаметно подмигнул и одними губами почти беззвучно прошептал: «Помоги, если падать начну». С трудом поднялся с опорой на здоровую ногу, делая вид, что разминает затекшие от долгого сидения мышцы. И вдруг резко наклонился,
– Без товарищей никуда не уйду. У тебя ведь, как я понимаю, четкий приказ вернуть меня обратно целым и невредимым. Станешь спорить – вышибу себе мозги. И ты не выполнишь задание.
Спецназовец, похоже, удивился. Возможно, даже с приставкой «очень». Холодно, теперь уже без малейшей тени смешинки, взглянул в его глаза:
– Ты не понимаешь, что делаешь. Мы не можем рисковать будущим. Я обязан забрать тебя отсюда и предотвратить непредсказуемое изменение истории. Именно поэтому все остальные в этой комнате должны остаться в живых. Да и не успеешь ты выстрелить. Забыл, как мышцы крутило? Еще разок хочешь? Решай, путешественник.
Леха сделал вид, что задумался, судорожно прокручивая в уме ситуацию. Что-то было не так, где-то этот парень ошибся, несмотря на все продемонстрированные только что супертехнологии. В чем-то он блефовал… ага, вот оно что!
Десантник резко выбросил вперед раненую руку, ухватившись пальцами за подбородочный обрез спецназовского шлема. Плечо кольнуло острой болью, Леха покачнулся, но контрразведчик, молодчина, удержал. Ствол пистолета неприятно холодил взмокший от напряжения висок, палец подрагивал на спусковом крючке. Прикусив губу, чтобы не застонать, парень прохрипел:
– Давай врубай свой чудо-излучатель. Или с разгерметизированным шлемом слабо?
– Умный, – после крохотной паузы сообщил тот, без особой, впрочем, угрозы в голосе – скорее даже с уважением. – Сам догадался?
– Меня неплохо в армии учили. Десант никогда не проигрывает. Умирает – да. Но не проигрывает. Поэтому они пойдут со мной. А тот, что стол нюхает, – сдохнет. Или так, или – никак. Кстати, как ты там сказал – «предотвратить непредсказуемое изменение»? Извини, но опоздал ты, паря, я тут такого накуролесил, что уж поздно, пожалуй, предотвращать. Изменилось твое будущее, хочешь ты этого или нет. И еще больше изменится, когда Гудериана грохну. И хрен ты мне помешаешь. – Не сдержавшись, Степанов все-таки сдавленно застонал. Несмотря на зашкаливавший уровень адреналина в крови, «гимнастические упражнения» дались ему тяжело.
– Э, да ты серьезно ранен? – вполне искренне встревожился спецназовец. – Да убирай ты руку, коллега, не будет никакого излучателя. Блефовал я. У тебя ж палец на спуске, если включу блокаду, мышца автоматически сократится – и все. Садись, помогу. Да не вру я, на самом деле помогу!
И вот тут Леху удивил контрразведчик. Впрочем, скорее всего, он и самого себя удивил – неуловимым движением вывернув из его ладони пистолет, он с силой вдавил ствол в лоб спецназовца, заодно встав так, чтобы укрыться за его телом от остальных бойцов отряда:
– Оказывай помощь, если можешь! Не видишь, плохо ему! Ну?! – На миг замерев, тот скривился. Хотел было что-то сказать, но Батищев неожиданно рявкнул: – Или помогаешь парню, или стреляю! Понятия не имею, кто вы такие, но мне уж точно терять нечего!
– Ладно, – скрипнул зубами спецназовец. – Нужно оголить ему кожу на руке или ноге.
– Сержант, – не сводя с его лица бешеного взгляда, скомандовал особист летуну. – Слышал? Сделай быстро. Хоть зубами рви.
Борисов торопливо сорвался с места и разодрал и без того распоротую брючину аж до ботиночного берца. Спецназовец снова коснулся рукой поверхности бронекомплекта и приложил к покрытому бурыми пятнами засохшей крови бедру Степанова какой-то очередной хитрый девайс. Хотя почему «какой-то»? Красный крест на крышке приборчика – он и в Африке… ну, в смысле, в будущем красный крест. Медицинское что-то. Автоматическая аптечка, небось как в фантастических книжках описано.
Бедро укололо, раз, другой… пятый. Коже под прибором стало жарко, будто на ногу опустили чашку с горячим чаем. Затем по телу прошел, вызывая дрожь, короткий озноб. В ранах неприятно засвербило, но боли больше не было. Да и в целом чувствовал себя Леха вполне нормально, исчезла слабость, и голова стала абсолютно ясной. Мигающий красный индикатор на крышке сменился сначала на желтый, затем на зеленый, а спустя миг и вовсе потух. Спецназовец убрал аптечку:
– Все. Пару дней отлежишься и хоть снова в строй. А ходить уже сейчас сможешь, ни боли, ни кровотечения больше не будет. Теперь уберете пистолет?
– А это пускай он сам решает, – угрюмо буркнул контрразведчик, имея в виду Степанова. – Ну, что скажешь, разведка? Убирать ствол, нет? Твое решение, парень. Я тебе доверяю.
– Командир! – снова подал голос один из бойцов. – Четыре минуты – и все, край!
Леха автоматически повернулся на голос, с удивлением заметив произошедшие в комнате изменения. Гитлеровцев согнали в один угол и усадили на пол, заставив сложить руки за головой. Переводчик, зажимая окровавленным платком разбитый нос (вторую руку он дисциплинированно держал за головой, поскольку орднунг), что-то тихо шептал в ухо Гудериану, видимо, переводил разговор. Глаза «Быстроногого Хайнца» формой и размерами могли соперничать с крупной монетой. Их контролировали двое спецназовцев, держа на прицеле своего непонятного оружия, еще двое стояли за спиной своего командира, не зная, как поступить.
– Время, – застонал спецназовец. – Да решайте вы уже, что делать. Иначе все доиграемся!
Леха протянул руку и молча отвел пистолет в сторону. Спецназовец облегченно выдохнул, и десантник понял, что он все-таки боялся – вон даже испарина на лице выступила. Правильно, кстати, делал: сам он в гостя из будущего стрелять бы не стал, а вот контрразведчик пальнул бы не задумываясь. Подвигал раненым плечом – ты смотри, и вправду не болит, хорошая у них там медицина. Взглянул в лицо спецназовцу:
– А почему ты меня коллегой-то назвал?
Боец удивленно сморгнул – похоже, услышать подобный вопрос он ожидал меньше всего:
– Так ты ж десантник, как я понял? Значит, коллеги, я ведь тоже десантник, только не воздушный, а космический. Спецназ космодесанта.
– Хреновый у вас в будущем десант, – мрачно буркнул Степанов. – Беззубый какой-то, вегетарианский. Пальцем никого тронуть нельзя, а то вдруг будущее изменится! Приказом прикрываешься. Зато эти вон, что на полу сидят, убивать не боятся. Причем без разбору, вместе с детьми, бабами да стариками! Целыми деревнями. – Леху внезапно прорвало: – Что, боишься наступить на долбаную бабочку и на свет не родиться? Потому и трясешься над своей драгоценной жизнью, да? А вот предки никого и ничего не боялись! И никого не жалели – ни себя, ни врагов! Потому и говорили «никто, кроме нас»!