Десантники «Сил Спасения»

Каплан Виталий Маркович

Но хватит себя мучить. Завтра Серпет всё ему объяснит как следует. Наверное. Не может быть, чтобы не объяснил. А сейчас надо выкинуть всё из головы и обязательно уснуть.

Только сперва в туалет сходить. А то вроде бы надо. Лень, конечно, из-под нагретого одеяла выползать, но потом ведь ещё сильнее захочется и всё равно вставать придётся.

Он откинул одеяло и сел на койке, нашаривая ногами тапочки. Потом осторожно, чтобы никого не разбудить, пошёл по лунной дорожке

к двери.

В коридоре было темновато – жёлтый плафон горел лишь в дальнем конце, над столом дежурных Наблюдательниц.

Хорошо хоть, дверь туалета оказалась открыта. Иногда, особенно если дежурила Марва, её запирали. Совершенно неясно, на кой чёрт. Конечно, это несмертельно. Тогда пришлось бы вернуться в палату, взять из тумбочки расчёску с двумя выломанными крайними зубьями и поддеть этой самодельной отмычкой язычок замка. Вот и вся проблема. Такие расчёски-отмычки были у каждого. Костя ребятам не запрещал. Всё-таки хочешь жить сам – давай другому. Но сейчас расчёска не понадобилась. И сделав всё необходимое, он отправился обратно.

Однако, не успев сделать и пары шагов, замер, услышав голоса. За столом для дежурных Наблюдательниц шёл негромкий разговор. Вглядевшись, Костя увидел три фигуры в серых форменных халатах. Кажется, там были Светлана Андреевна, Марва и ещё какая-то незнакомая тётка, наверное, из другой Группы.

Плафон над столом горел хоть и тускло, но всё было видно. А сам Костя стоял в темноте, прислонясь к стеклянной двери туалета, зная, что оттуда, из-за стола, его не замечают. Он и сам не понимал, зачем не идёт в палату, почему он замер и вслушивается? Какое ему дело до их разговоров? А вот однако же стоял и чувствовал, что не может уйти.

– Не переживай, Светланочка, – доносился скрипучий, точно гвоздём по стеклу, голос Марвы. – Что уж теперь дёргаться? Всё равно прошлого не воротишь, так на кой ляд себя растравлять?

– Да, а если они узнают? – всхлипнув, отвечала Светлана Андреевна. – И что тогда? Я ведь, между прочим, ещё не старая, мне жить хочется.

– Ну сама посуди, – убеждала Марва, – откуда им узнать? Что, у начальства никаких других дел нет, кроме как за тобой следить?

– Будто сама не знаешь, тётя Маша, – раздражённо проговорила Светлана Андреевна. – Там же система постоянно работает, всё автоматически записывается.

– А ты что же, Светка, думаешь, они и вправду все записи просматривают? – раздался третий голос, низкий и какой-то очень уж гладенький. – Проверки делаются выборочно, раз в месяц. Это же всем известно. Да к тому же операторы тоже люди, сама понимаешь. Не тебе объяснять.

– А вдруг всё-таки? – не унималась Светлана Андреевна. – Что тогда?

– А

ничего. Сиди себе тихо, как мышка, – ворчливо сказала Марва, – авось обойдётся. И поменьше трепись о своих похождениях. Мы-то ладно, мы свои, а то ведь, конечно, всякое бывает. Вон на четвёртой была такая Валечка, Наблюдательница, только-только её приняли, и месяца после Обработки не прошло. Ну вот, она тоже этим занималась. Только по-глупому, безо всяких предосторожностей. Ну, раз попробовала, второй, а потом, само собой, попалась. Ясное дело, она в слёзы: я, мол, не знала, что нельзя, я исправлюсь. А ей текст Уложения суют под нос, и там, в Уложении, есть параграф про эти самые дела. Сама договор подписывала, сама и отвечай. Она даже к Ярцеву пробилась, а тот ей через секретаршу – по личным вопросам, мол, не принимаю. А какой же это личный вопрос, если Санитарная Служба именно по таким делам и работает? Тогда Валечка совсем уж отчаялась, решила к самому Сумматору пойти, да её, конечно, не пустили. В общем сперва ее в карантин, а потом уж и на Первый Этаж. Вот оно как, девоньки, бывает.

– А может, её простят? Она там, на Первом, перевоспитается, ну и вернут её снова? – с надеждой спросила Светлана Андреевна.

– Ну ты такая наивная, Светочка, просто жуть, – хихикнула третья Наблюдательница. – Как это её вернут, если она на Первом побывала? Навсегда это, девчонки. Она ведь видела, что там творится. Мало ли что ей в голову взбредёт? Вдруг болтать начнёт, да ещё при объектах? Услышат, задумаются – и пожалуйста, процесс пошёл… Это же объекты! А тут – сбой в программе, и привет. Такие случаи уже бывали.

– Ну уж прямо, Елена Александровна, – хмыкнув, возразила Светлана. – С чего бы им задумываться? Они же глупые, тем более Питьё каждый день. Ни о чём таком они не догадаются. Да и те, кто программы составлял, небось не глупее нас были.

– А вот у Петровича другое мнение, – помолчав, сказала Елена Александровна. – Вы вчера на собрании были? Ах да, у вас же смена… А я была. Ну вот, он там такое выдавал, девчонки! Попросил слова, влез на трибуну, и видно – его аж распирает всего. А глаза злющие, как у кота побитого. Ну, во-первых, он сомневается в Стрессовом Методе. Не верит он, понимаете ли, что Откровение снимет отрицательный потенциал. Нет, говорит, убедительных доказательств. Это раз. Во-вторых, он, оказывается, сомневается в программной схеме. Мол, есть в ней неопределённости, стало быть, можно ждать непредсказуемых эффектов. И вообще он сказал, всю методику надо пересматривать. Сейчас, говорит, не времена Первого Замка, не будем повторять их ошибок. Вот в таком плане.