Десантники «Сил Спасения»
Шрифт:
Серпет встал, потянулся, точно огромный кот, поправил широкой ладонью причёску и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Глава 4
Болезнь прогрессирует
Сейчас, в темноте, разговор этот всплыл в памяти так ясно, словно кончился минуту назад. И саднило в душе, и не удавалось уснуть. А завтра тоскливо будет подыматься! Но хочешь или не хочешь, а по звонку придётся вскочить первым – он же как-никак Помощник на Группе. И он будет подгонять пинками тех, кто не прочь подремать ещё минутку. А ведь и сам не прочь, выходит, самому себе пинки отвешивать?
Но всё это ещё нескоро. Не так уж давно прозвенел отбой. Есть ещё время уснуть. Только бы не лезли в голову всякие мысли… А всё-таки здорово, что Серпет так легко согласился. Правда, он сказал: «Будь осмотрительнее». Нехорошо как-то сказал, со странной ухмылочкой. Впрочем, ухмылочки эти, скорее всего, объясняются плохим настроением.
И всё же Костя чувствовал – сегодняшний Серпет какой-то не такой. Во-первых, ясно было, что ни Рыжов, ни Царьков с Васёнкиным его совершенно не интересовали. Чем-то другим забита у него голова. Но Серпет хитёр, он никогда ничего прямо не скажет. Всё только намёками. А попробуй разберись в его намёках. Тем более неизвестно ещё, для кого эти намёки. Костя не мог избавиться от мысли, что Серпет играл в Групповой какое-то представление, изображал что-то. А на кой ему это надо? Можно подумать, кроме Кости и ребят его слушал кто-то ещё. Но ведь никого больше в Групповой не было. Значит, это всего лишь Костины домыслы. Но отчего же всё так тревожно? Ладно, сейчас лучше не думать об этом, сейчас главное – успокоиться и заснуть.
И сами, непрошеные, появились перед глазами бледно-синие круги, завертелись, задрожали в душном воздухе. Костя вдруг понял, что слеплены они из рыхлого скрипучего снега, хотя, если приглядеться, чем-то смахивают на колечки сигаретного дыма. Получается, дым и снег – одно и то же? И почему он не знал этого раньше?
Между тем кольца начали вытягиваться, сливаться и таять – и вдруг совсем исчезли. Осталось бесконечное снежное поле, и снег оказался не синим, а белым, даже с едва заметным желтоватым отливом, словно лимонный зефир. Снег неглубокий, рассыпчатый, и ногам вовсе не холодно, хотя Костя стоит босиком. Где-то вдали, по левую руку, чернеет изломанный край глухого древнего леса. А солнце то выныривает из-за туч, то снова прячется в серых клочьях небесной ваты.
Место было знакомое. Костя уже не раз попадал сюда. Значит, скоро появится тот, Белый. Теперь он уже не мог вспомнить, откуда взялось такое прозвище. Но иначе его никак и не назовёшь. Белый – он и есть Белый, непонятный Костин мучитель. И негде от него спрятаться, и некуда бежать, везде поле. Придётся ждать.
Белый, как всегда, появился неожиданно. И непонятно откуда. Только что его не было – и вот он медленно скользит над снегом, не оставляя следов, смотрит на Костю своими огромными серыми глазами и улыбается чему-то.
– Ну, привет, Константин, – пробасил он своим низким голосом.
И снова у Кости мелькнула мысль, что голос этот он уже слышал, давным-давно, ещё до приходов Белого.
– Здрасьте, – хмуро ответил Костя, отводя взгляд.
– Что это ты сегодня такой мрачный? – поинтересовался Белый,
– Да так. Дела всякие.
– Ну как же, помню, ты у нас человек деловой. Весь в заботах. И в прошлый раз дела были, и раньше ещё. Рассказал бы хоть, что за дела такие.
– Да ничего, всё у меня в порядке, – хмуро отозвался Костя. Он знал, что такими фразами не отделаться. Разговор предстоял долгий и противный.
– Ладно, можешь не объяснять. Я и так знаю, – усмехнулся Белый и, скрестив ноги, уселся прямо на снег. – Опять сегодня геройствовал, господин Временный Помощник?
– Это в каком смысле? – напряжённо разглядывая снег, спросил Костя.
– Не жалко Рыжова?
– Это не ваше дело, – решительно произнёс Костя. – Как же вы надоели! Ну что вы вечно не в свои дела суётесь?
– Ну, это как знать, – миролюбиво заметил Белый. – Может, для меня твои дела не такие уж чужие. Впрочем, ты помнишь – я ничего пока не могу тебе объяснить. Не время ещё. Ты уж постарайся сам разобраться. Хоть в чём-нибудь.
– Да не буду я ни в чём разбираться! С какой это такой радости? – Костя сплюнул на снег и проследил траекторию плевка. – Что вы ко мне всё время пристаёте? Я что, просил? Звал вас, да?
– Эх, Костик, Костик, – не то засмеялся, не то вздохнул Белый, – горячая ты голова. Ну чего злишься? Ты бы ещё драться полез! – И он уставился на дырочку в снегу, куда попал Костин плевок.
А Костя опустил глаза. Да, и такие глупости случались. Стыдно даже вспоминать. Попробовал Боевые Методы. Тройной удар в прыжке. Лучше уж самому себе по морде надавать. Излупи его Белый в тот раз как щенка – всё было бы нормально. То есть понятно. Но произошло нечто иное – странное и, пожалуй, страшноватое. Белый и не думал защищаться. Он, кажется, и не заметил Костиных прыжков. Но это жуткое чувство, когда бьёшь точно в цель, правильно бьёшь, как учили, но кулак твой встречает не тело, а вязкую пустоту, рука твоя пронзает холодный туман… Лучше и не вспоминать.
– Ну правда, – сказал Костя уже потише, – отстаньте вы от меня. Мои дела – это мои дела. И я всё делаю как надо. Ну отлупил я Рыжова – так он, козёл, без этого никогда строиться бы не научился.
– А он научился? – с интересом спросил Белый.
– Научится ещё, – вздохнул Костя. – А Васёнкин с Царьковым, они просто лодыри, тянут всю Группу назад. Я ведь всё-таки Помощник, должен принимать меры.
Белый посмотрел на него с ещё большим интересом.
– А зачем? Неужели это настолько важно?
– Что важно? – не понял Костя.
– Ну, например, что Мишка Рыжов не умеет ходить строевым шагом. Или что Васёнкин кролика пожалел? Что, ваши маршировки и баловство с Энергиями такое уж необходимое дело? Да ерунда это всё, да к тому же ещё и опасная! А ты из-за неё с людьми как со скотом обходишься. Хотя извини, со скотом ты бы обращался лучше. Скотина, она и лягнуть может, и куснуть. А они ведь точно такие же, как и ты. И им и больно, и обидно, и страшно. Ничуть не меньше, чем тебе. Давно ли ты был на их месте? И скажи честно – согласился бы поменяться с ними местами?