Десантура разминается
Шрифт:
– Все решим, – кивнул Ширман, высветив циферблат своих часов. – Взрыв прогремел восемь минут назад... Мой кабинет сейчас объят пламенем. Вряд ли господ Рыбакова и остальных будут хоронить в открытых гробах... А я теперь тоже, как и ты, Салих, покойник! Так что...
Договорить Ширман не успел. Его правая нога куда-то провалилась, а через секунду он потерял равновесие и тут же дико, по-звериному взвыл.
– Что такое, Иван? – наклонился над ним Гинеколог.
– Моя нога! А... не трогай меня!!! – еще сильнее взвыл Ширман, отбиваясь от рук пытавшегося поднять его Салиха.
– Да у тебя перелом! – только
– Не бросай меня, спаси! – запричитал Ширман.
– Мы ведь должны были улететь... С деньгами и новыми документами, – почти печальным голосом произнес Гинеколог. – А теперь прикажешь везти тебя в больницу? В Первую градскую или в госпиталь МВД? Извини, Иван.
С этими словами Гинеколог достал пистолет и трижды выстрелил в голову Ивана Эмильевича, который пытался было опротестовать последние слова Черного Салиха.
У Николая кончился боезапас, перезарядиться не было никакой возможности, и он бросился со всех ног к спасительному выходу. Первая пуля задела левое плечо, вторая впечаталась в корпус, но, кажется, важных органов не задела. Водорезов еще мог держаться на ногах, но кровопотеря была ощутимой. Сзади слышались очереди и громкие проклятия на самых разных языках, включая русский. И тут впереди ударила яркая вспышка. Николай почувствовал сильный удар в голову и потерял сознание.
Гинеколог без особых проблем отыскал лифтовую шахту, поднялся наверх. Сейчас он оказался в белой комнате, прекрасно освещенной, но при этом без окон и с одной узкой дверью. В комнате стояли диван, столик и большой несгораемый сейф с числовым кодовым замком. Деньги и документы наверняка лежали внутри, а он, легендарный полевой командир, не удосужился выяснить у травмированного Ширмана код!!! Сейчас Салих готов был рвать на своей голове остатки волос. Что ему теперь делать?!!
Между тем узкая дверь открылась, и на пороге появился крепкий парень, одетый в униформу подведомственного Ширману ЧОПа.
– Где Иван Эмильевич? – спросил парень.
– Ты знаешь код? – кивнув на сейф, вопросом на вопрос ответил Гинеколог.
– Нет. Код известен только Ивану Эмильевичу Ширману. Где он? – точно робот проговорил чоповец.
– Тогда сдохни, урод!
С этими словами Гинеколог вскинул свой пистолет, но парень в свою очередь успел выхватить свой. Два выстрела почти слились в один. Гинеколог оказался ловчее, его пуля вошла парню точно в переносицу. Однако чоповец задел Салиху левую руку и предплечье. Гинеколог готов был выть от злости, причем не менее громко, чем господин Ширман пять минут назад. Он порвал рубаху мертвого чоповца на лоскуты, быстренько перебинтовал себя. Затем вколол обезболивающий и дезинфицирующий уколы, достав ампулы из постоянно носимой с собою аптечки. Ну и куда он теперь? Даже на прежнее место работы он вернуться уже не сможет...
Хотя почему не сможет?
Сфотографироваться с раненым Черным Салихом возможно захочет куда большее количество народа. И фотографы с владельцем фирмы оценят столь «творческий подход», и ни один мент не придерется. Ранение не из тяжелых, бывало и хуже, там, в Чечне. И всегда на нем все заживало, как на собаке, не более чем за неделю.
Выйдя из одноэтажного, замаскированного под
– Заложник или террорист, не поймем никак. Медицинскую помощь оказали, как своему.
Водорезов на какое-то время пришел в себя, точно в тумане увидел склонившиеся над ним фигуры, слышал их далекие, точно с другого конца тоннеля, голоса.
– Ну-ка дайте на него взглянуть! Да это же Водорезов!
Николай увидел склонившуюся над ним лысеющую голову с залепленным пластырем лбом и треснутыми стеклами очков.
– Живы, Сократ Иванович? – спросил Водорезов, собравшись с силами.
– Как видишь... «Амнистия» не прошла, Коля. Здание тушат пожарники, из заложников шестнадцать спасены, двое погибли, как только прогремели взрывы. А вот из тех, кто был в кабинете Ширмана, не уцелел ни один.
– И... сам?
– Не могу сказать. Пока не знаю. Но ребята из «Альфы» нашли в его кабинете лифтовую шахту, ведущую под землю. Сейчас там работают два боевых отделения.
«Амнистия не прошла!» – закрыв глаза, повторил самому себе Водорезов. Он не потерял сознание, просто очень устал и хотел спать...
Бывшая Шпазма в этот момент находилась в десятках тысяч километров от границ России, по другую сторону океана. Сообщение о новом крупном теракте в Москве она услышала в вечернем выпуске новостей. Там же сообщили о гибели Ивана Эмильевича Ширмана, правда, не стали уточнять, что его труп был обнаружен в подземном тоннеле. Бывшая Шпазма на радостях заказала себе в номер сразу три бутылки мартини и виски. И еще сегодня поздним вечером ее должен был посетить смуглокожий высокий мальчик, работающий в гостинице носильщиком, а по совместительству выполняющий и некоторые другие прихоти обитателей (в основном обитательниц) многозвездочного отеля.
Что ж, как говорится – не зря шут бубенцами тряс.
Николай выписался из госпиталя спустя две с половиной недели. Ему еще предстояли массажные процедуры, которыми в совершенстве владела Алла Григорьевна. При выходе из госпиталя Водорезова встречали Петр Ручьев, Алла, Любовь Николаевна Дмитриева и выписавшийся из госпиталя МВД на день раньше Николая муровец Гриша Мартынов. Сократ Иванович находился на каком-то экстренном совещании – руководство ФСБ приняло решение вернуть генерал-лейтенанта Прохорова в свои ряды.
Петр уходил последним из квартиры Аллы, где проходил торжественный ужин по случаю выздоровления подполковника Водорезова. В коридоре, перед дверью, он чуть замешкался, словно хотел сказать Николаю что-то важное, но не решался при посторонних. Однако даже когда все ушли и Алла отправилась на кухню убирать посуду, Петр лишь пожелал Николаю скорейшего возвращения в строй.
Уже выйдя на улицу, Ручьев окончательно убедился, что решение ничего не рассказывать Водорезову было правильным. Позавчера, в восемь вечера, в снимаемой Ручьевым квартире раздался телефонный звонок. Петра трудно было чем-то удивить, но, услышав в трубке голос лейтенанта Красова-Крафта, он готов был прыгать до потолка. А уже через час Петр сидел за одним столом с ним и полковником Гнедичем.