Десанты
Шрифт:
– Из достоверных источников, естественно, не подлежащих разглашению, известно, что некий комбриг ни в чем предосудительном, вроде японского шпионства или вредительской попытки опалить усы товарищу Буденному, не обвинялся и не обвиняется. Советская власть к нему и его семье претензий не имеет. Вот куда они делись, понятия не имею. Извини, бывает и так.
– И за это спасибо, - пробормотал Трофимов.
Попутный благосклонно кивнул и повернулся к Торчку.
– Чем тебя ободрить, Захириевич, даже не знаю. О том, что Он терпел и нам велел, ты, полагаю, слышал?
– Та я неверующий, - пробурчал Торчок.
– Стихийно разочарованный.
– Ну, никогда не поздно
– Отож що взорвали?
– Он. После войны восстановят. В натуральную величину и с бронзовыми горельефами. Прямехонько на старом месте. На куполах не какая-то позолота банальная, а аж сам нитрид титана.
– Да брось заливать.
– Зуб даю!
– торжественно поклялся майор.
– Вот кончится война, сначала, конечно, заводы, электростанции и иное сугубо мирское восстановят. Потом за духовное возьмутся. Театры, клубы, центры офисного труда и досуга, иные культовые сооружения, включая монастыри, соборы и городские мечети. Восстановят и перевосстановят. Заводам сильно потесниться придется, конечно...
– Врете, - сказала, глядя исподлобья, Шведова.
– А ты доживи да проверь, - неожиданно сдержанно буркнул майор.
– Всё, уходим.
– Постойте. Ведь врете, ну?! И это вот, что написано было: Манчжурия, Корея, Куба какая-то, Ангола...
– Шведова вцепилась в свой автомат.
– Не может этого быть. Зачем нам воевать столько, да еще за границами? Что молчите?
Попутный молчал. Женьке тоже было как-то неудобно. Будто сам в чем-то виноват. Коваленко неуверенно пробормотал:
– Они вроде за свободу боролись. Мы помогали. А Куба - хороший остров. До сих пор держится.
Старлей закинул на плечо 'Суоми' и шагнул в ельник. Женька с Торчком двинулись следом. Попутный обернулся:
– Ты, старшина, щеки вытри. И подумай - раз мы здесь языками треплем, может, дальше по-иному пойдет? Чуть-чуть, а по-иному, а, старшина?
Женька шел, придерживал тяжеленный ремень - майор вновь приказал у Лехи дополнительный диск забрать. Есть такое мнение, что товарищу Землякову придется изображать пулеметную точку, и патроны ему будут нужнее. Вот обо всем есть мнение у клоун-шпиона. Зачем же он так Маришу дожимает? Жестоко это все-таки. А если честно, так и мерзко...
23 часа 55 минут 25 секунд
Дергалась секундная стрелка на одном месте. Минуты этакие бессмысленные и бесконечные. Опергруппа уже заняла исходные: майор с Женькой за кучей песка, уже поросшего молодой травкой, Коваленко с ефрейтором левее, за грудой пней. Вокруг сосны, тропинки и иная финская инфраструктура. Неподалеку пулеметное гнездо зенитчиков и финский санузел: довольно пахучий, без всякой там скидки на элитную военно-воздушную принадлежность. Цель захвата на виду: два низких, вкопанных в землю строения, под тройным, если не толще, накатом бревен. Входы: короткая, но глубокая траншея, обшитая досками - все добротно и надежно. Коваленко был уверен, что именно сюда драпает во время налета техперсонал. Летчики и офицеры техслужб прятались в блиндаже, по другую сторону от стоянки самолетов. Женьке казалось, что именно офицеров и нужно брать за жабры, но Попутный пояснил, весьма кратко: пилоты летают, интенданты туда-сюда ездят, а заправщики и оружейники на месте сидят, скучают и многое видят. Ну, дело шпионское, майору виднее. И так понятно, что никаких ЛаГГов, ни ряженных, ни обычных, на аэродроме уже нет. Стояли замаскированные 'кертисы', вернее, четыре стояло, а у пятого, подбитого, суетились
Работали финны усердно. Остатки эскадрильи явно подумывали о срочном перебазировании в более спокойные места. И то верно: у плацдарма, несмотря на символическую ночь, активно воевали - канонада, вроде бы, даже усилилась. Да и с юга, со стороны Олонца доносился, пусть и далекое, но явственное уханье артиллерии.
– Товарищ майор, - прошептал Женька, - разрешите вопрос?
– Да откуда я знаю, где они?
– вздохнул Попутный, давя на своем мясистом ухе особо наглого комара.
– Может с хронометром что случилось у наших соколов, может им вообще 'отбой' дали. Это у нас сплошь и рядом приключается...
– Я понимаю. Я о Шведовой хотел спросить. Обязательно вот так, без наркоза?
– Да что ж такое?!
– шепотом ужаснулся майор.
– Особо важное задание, боевой порыв по капле копим, последние прикидки прикидываем, цели целим, а мысли у всех исключительно о дамах? Невозможно работать.
– Виноват. Я наблюдаю.
– Ладно, спишем на твою легкую контузию. Она легкая?
– Легкая. Управлюсь.
– Вот и хорошо. А пока отдыхай, наслаждайся тишиной и зрелищем эффективного восстановительного труда. Вот финики потеют, а? А о Шведовой я тебе потом объясню. Если цел будешь, дурак студиозный. Расслабься и сосредоточься на операции, балбес...
Женька принялся сосредотачиваться. Тьфу, совершенно ведь напрасно спрашивал. Разве у него, многодонного, узнаешь? Вот же профессия на людей отпечаток накладывает. Или он от рождения такой?
Сначала сквозь комариный зуд донесся иной звук - тоном басистее. Ударила гильза воздушной тревоги, панически лязгая гусеницами, устремился к опушке дряхлый трактор, метнулись с лопатами от полосы финны, в пулеметном гнезде, у спаренного 'максима' мгновенно возникли пулеметчики...
– Правильно бегут, согласно расписанию и специализации, - с удовольствием отметил майор. Действительно - в ближние блиндажи уже ныряли техники и ремонтники.
Застучали зенитки, звон двигателей нарастал - мелькнули над опушкой силуэты 'илов', через секунду лопнули, ударив по ушам первые бомбы...
Сыпали почему-то вперемешку мелкие фугасные и ПТАБы . Женька слышал стук осколков в стволы деревьев, рокот спаренного пулемета, снова взрывы и взрывы - похоже, со слухом было не все в порядке: хаос распадался на избранные, болезненно отчетливые звуки. Хотелось зажать уши, но пора было делом заниматься. Майор уже работал: выцеливал пулеметчиков - этих оставлять никак нельзя - блиндажи у них на виду, заметят гостей, как пить дать...
Неслышно дернулась 'снайперка' - выстрел удачно лег под звук разрыва - пулеметчик отшатнулся от установки, осел на дно окопа. Второй номер обернулся к нему - следующая пуля вошла финну в затылок, из лица плеснуло темным...
Майор толкнул винтовку к Женьке, метнулся к блиндажам - в руках по 'токареву' - второй у товарища переводчика временно конфискован. Слева, пересекая утоптанную 'сортирную' тропку, летел Коваленко: быстрый, кажущийся, несмотря на рост, каким-то горизонтальным, по-волчьи длинным... Легла последняя серия бомб, уходили шестерки штурмовиков на новый заход. Женька ощупью принялся дозаряжать винтовку...