Desiderata. Созвездие судеб
Шрифт:
– И не говорите, – покладисто согласился Достий, которого все сильнее клонило в сон.
– Отдыхай пока. Проснешься когда – я тебе поесть принесу. И молока теплого, обязательно.
– С медом… – позволил себе покапризничать Достий.
– С медом так с медом, спи давай.
Достий уже, было, поверил, что больше «розовая жемчужина» о себе не напомнит: все же он выпил лекарства и отдохнул. Однако, первое же посещение уборной заставило его в этом усомниться. Отправление естественной потребности вдруг сделалось непривычно болезненным, и Достий холодел весь, осознавая – что-то не в порядке с ним.
Святой
Достий, рассматривая свои пальцы, участливо сжатые руками духовника, знал, о чем тот размышляет. Да и было нетрудно о таком догадаться. Болезнь требовала немедленного врачебного вмешательства, но доктор, допущенный до тайны вчерашнего происшествия, был во дворце всего один. И то был фон Штирлиц. Отец Теодор, однако, колебался недолго.
– Одевайся, – велел он. – Заглянем к Отто.
Подобное заявление Достия и испугало, и обнадежило. Испугало оттого, что святой отец все же прибегал к помощи лейб-медика по острой нужде, а значит, это могло не уберечь от ссор или хотя бы неприятных препирательств – Достию ничего не казалось таким ужасным, как ссоры среди тех, кто его окружал. Он готов был наблюдать отчуждение, холодную вежливость, только не перепалки. Зато не терпелось избавиться от мучительных симптомов, ну или хотя бы услышать, что они не навечно.
Фон Штирлица они нашли на его рабочем месте – да и Достий удивился бы, если бы доктор оказался где-то еще. Его Величество отвел под лабораторию несколько комнат в восточном крыле, и не прошло, пожалуй, недели, как они все заполнились шкафами – с книгами, документами, склянками и всякими медицинскими приборами. Достий никогда не заходил в лабораторию, это царство больничных запахов, стерильности и порядка, и это добавило ему неловкости. Вроде бы он бывал в поместье фон Штирлица и даже принимал участие в его работе – но тогда работа не была столь масштабно развернута.
Когда они вошли, фон Штирлиц как раз рассматривал что-то под микроскопом. На пришедших он посмотрел поверх очков, не то чтобы удивленно, но с любопытством.
– Мы по делу, – коротко и суховато доложил святой отец, стискивая Достию плечо. Врач кивнул, выражая готовность выслушать.
– Достию нездоровится после… После того, как он отравился.
– О, – Отто снова кивнул. – Что-то с желудком?
– Нет, не там. Пониже.
Достий нагнул голову так, что уперся подбородком себе в грудь. Лицо залило ощутимым жаром, руки взмокли от волнения, а затылок горел, будто его прижигали каленым железом. Надо же было так обстоятельствам извернуться! До чего неловко было… Да и отец Теодор – вот, слова подыскивает как может, тоже ведь не приучен подобные вещи своими именами называть.
Фон Штирлиц сперва смотрел на них с легким недоумением, затем пожал плечами.
– Хорошо,
– Я могу идти? – уточнил духовник, причем таким тоном, что Достий вздрогнул.
– Да, конечно. Ваше присутствие при осмотре необязательно, – Отто тоже начал раздражаться, это тут же стало видно по его резковатым движениям – он взялся прибирать на своем столе, наверное, чтобы как-то намекнуть, что разговор окончен и возвращаться к нему нечего. Однако предметы он перебрасывал с места на место, словно хотел выместить на них недовольство.
– Я останусь, – заупрямился святой отец.
– Я повторяю, в этом нет надобности!
– Я – останусь.
– Вы будете мешать.
– Вот как? Это чем же?
– При вас он будет чувствовать себя стесненно.
– Как раз-то и не будет…
Достию захотелось закрыть уши руками и во весь голос выкрикнуть «Хватит». Знал же, что дойдет до подобного… Юноша готов был уже взять на себя вину за то, что так постыдно заболел и теперь доставляет этим неудобство.
Препирательство тем временем развилось до совсем уж неприкрытого противостояния.
– Я должен присутствовать на осмотре. И вы сами понимаете, почему!
– Но я врач, в конце-то концов! Я решаю, как должен происходить осмотр пациента!
– А я в ответе за этого пациента!
– За кого вы меня принимаете?! – стекла очков врача блеснули, поймав солнечный луч, а показалось, будто сверкнули глаза. Если прежде он просто был раздражен тем, что кто-то вмешивался в его работу, то теперь едва держал себя в руках, заслышав в словах посетителя нечто для себя оскорбительное.
Услышав это, Достий просто-напросто развернулся и уткнулся носом отцу Теодору в грудь. Он и сам не понял, зачем сделал это – не то прячась от чужого гнева, не то таким образом привлекая к себе внимание.
– Святой отец, пожалуйста. Я справлюсь. Просто будьте поблизости, а я позову вас, если что… – произнес Достий в образовавшейся тишине. Ему было уже все равно, как выглядит он сейчас, прижавшись к духовнику и вцепившись руками в его одежду. Да и осталось ли для фон Штирлица хоть что-то непонятное в их отношениях?
Отец Теодор, вероятно, тоже так думал, а может, нарочно желал подчеркнуть свою привязанность, потому что приобнял Достия и склонился над ним обеспокоенно.
– Ты уверен? Ты точно не хочешь, чтобы я побыл здесь, с тобой?
– Хочу, – признался Достий. – Но я должен сам все сделать.
Святой отец нехотя опустил руки, и Достий испытал смесь облегчения и возрастающего беспокойства.
– Я у дверей буду.
====== Глава 7 ======
Оставшись с доктором один на один, Достий ощутил, что ему сделалось ничуть не легче. Отто все еще был взвинчен спором, а возможно и очень обижен. Достий пытался как-то смягчить фон Штирлица своим поведением, покорностью и кротостью, но как же не замяться, если приходится раздеваться догола, и это наименьшее из зол? Оставалось лишь надеяться, что Отто сейчас начнет воспринимать его как сломавшийся механизм и обращаться с ним так же, аккуратно, но без каких-либо эмоций. Фон Штирлиц же вел себя нарочито отстраненно, будто на приеме у него был совершенно посторонний и даже незнакомый ему человек.