Десница Пращура
Шрифт:
«Но почему так?» — простого ответа, очевидно, не существует, и всё же Вильяра задаёт Альдире этот детский вопрос.
Печальный вздох:
«Твоя аура искажена, Камни не узнают в тебе одну из нас.»
«Я ощущаю неправильное течение силы, но искажений не вижу: для ауры нет зеркал. Талари отказывается разговаривать со мной об этом. Альдира, скажи, насколько со мной всё плохо?»
Ещё один вздох, и Альдира очень бережно перехватил свою живую ношу поудобнее. Даже любопытно, когда он устанет нести её на руках и пересадит на сани? Талари с упряжкой тянутся следом, не обгоняя, не отставая.
«Вильяра, ты
«Скажи ещё, вся жизнь!» — фыркает Вильяра. Не то, чтобы Альдира сказал ей что-то новое, однако она больше не прячет лицо в мехе его куртки и даже чуть улыбается. — «Мудрый, ты обещал мне кое-что разъяснить при встрече.»
«А ещё я предлагал тебе стать моей временной ученицей. Старого прошмыгу я тебе, увы, не заменю. Но дело, начатое им, я надеюсь продолжить и привести к достойному завершению.»
«Это к какому же?»
«Выпрямить всё, что искривил Наритьяра. Мы, старейшие и опытные хранители кланов, уговорились доучить всех его учеников. Совет решил так. Для меня будет честью, если ты изберёшь меня, о Вильяра, во временные учителя. Я буду счастлив встать между тобой и стихиями, поберечь тебя, особенно сейчас. Чтобы потом, в полноте знания и силы, ты вошла со мною в круг уже не как ученица. Моё сердце горит по тебе, прекрасная белая колдунья! Самые сладкие мои сны — о тебе. Я открываюсь тебе сейчас не потому, что жду ответного влечения, а просто не надеюсь утаить от тебя этот жгучий уголь. Но я не спешу и не тороплю тебя. Я не прикоснусь к тебе, как мужчина к женщине, пока ты сама того не пожелаешь.»
Примет ли Вильяра покровительство и благосклонность самого главы Совета Мудрых? Глупый вопрос! Альдира вправе повелеть ею, а он спрашивает согласия. Конечно, её ответ — да! Вильяра и прежде не отказала бы ему, стоя обеими ногами на голкья. А уж теперь, когда Альдира носит её на руках… Она прижимается к широкой груди мужчины и тихонько жалуется:
«Однако, трудно тебе будет меня учить, а мне — учиться, о мудрый Альдира! Старый прошмыга был мне вроде старшего родича. Беззаконный Наритьяра подминали под себя, не спрашивая согласия. А иного-то я и не видела. Сама не знаю, как стану учить кузнеца, которого прежде звала женихом, и сердце моё по нему ещё не остыло. Хоть смейся, хоть плачь, а вы с ним, о мудрый Альдира, ужасно похожи! Только он — скала, ты — гора. А я сейчас — бледный вьюн, ищущий опору. Я буду твоей ученицей, о мудрый Альдира, но я сомневаюсь, много ли толку — учить такую, какой я стала? Я и ключом-то в круге не знаю, смогу ли теперь быть!»
Во всём сказанном Альдира услышал главное — слово согласия, и его радость окутала Вильяру тёплым облаком. Прежде, помимо любых слов! А поразмыслив несколько шагов, мудрый ответил: «Прекрасная Вильяра, если мы с тобой вместе разгадаем величайшую загадку Голкья, толк будет. Сдаётся мне, ты — один из ключей к загадке. Другой ключ — твой Нимрин.»
Любопытный
«Увы, пока не отыскали. В Пещере Совета и в тайных логовах Латиры следов Нимрина нет. А с песни Равновесия прошло уже девять дней, чужаку нужно что-то есть, как-то греться. Умеет ли он добывать себе дичь и ночевать в снегу, как один из нас? Что ты скажешь об этом, Вильяра?»
«Нимрин не из тех чужаков, кто сразу гибнут в снегах. Но и не из тех, кому снега — дом родной. Ты же знаешь, как Лемба нашёл его?»
«Знаю: замёрзшим в ледышку. Думаешь, он снова так же заледенел?»
«Хорошо, если так, а не насмерть!» — вырвалось у Вильяры. — «Но зверям-то всё равно, какую мерзлятину грызть. Если Нимрин не спрятался в достаточно надёжное убежище…»
«Я думал об этом. Мы очень хорошо поискали вокруг всех Зачарованных Камней, откуда он мог выйти. Замороженных тел не нашёл никто. Зато мудрый Стира заметил очень приметный следок, и знаешь, где? Над домом твоего Лембы, по тропе от Зачарованного Камня!»
«След!? Ты говоришь, след?» — едва не выкрикнула Вильяра.
«Да, след, ведущий прямиком в дом. И след кто-то замёл, но не настолько умело, чтобы Стира не разглядел отпечатки босых ступней.»
«Почему босых?» — самый глупый вопрос, который можно задать, но все умные куда-то поразбежались. Вильяра рада, так рада следу живого Нимрина, да ещё в своих угодьях! Так-то она знает: с поющими песнь Равновесия случается всякое. Сказывают, мудрый Канрара вышел из круга нагим, будто из чрева матери…
Альдира улыбается: «Увидишь своего воина, расспроси его об этом сама. Кто-то из охотников спрятал его в доме, и даже Лембе ничего не сказал. Стира не стал доискиваться, я не велел ему.»
«Но почему?»
«Твой воин, твои охотники, ты с ними и разбирайся, о мудрая Вильяра! Разговоры разговаривать тебе уже по силам. Ты же сможешь сходить туда изнанкой сна? Или я провожу?»
Вильяра закрыла глаза, стремительно проваливаясь в колдовской сон… Её резко встряхнули, потревожив рану — разбудили: «Эй, ну зачем же так спешить! Талари ещё не отпустила тебя, о мудрая Вильяра. День-другой терпит…»
«А если Нимрин болеет? Подобно Канраре, или хуже?»
«Нимрин пришёл в дом своими ногами и уговорил, чтоб его там спрятали. Подранок в логове — не суйся, пока не вылезет сам.»
«А если он там умрёт?»
«А у тебя есть для него лекарство?»
«Я не знаю, но… Вдруг, за ним придут те, кто искал его смерти?»
«Вот об этом ты, Вильяра, можешь вовсе не беспокоиться! Тем поганцам сейчас не до глупостей, а за домом кузнеца приглядывает Стира,» — пристальный взгляд. — «Ты всё ещё рвёшься к своему воину?»
Вильяра поспешно кивает: «Да, о мудрый Альдира, я не хочу откладывать до завтра. Давай, ты быстро отнесёшь меня в дом Травников. Я поем и отдохну, целители ещё раз осмотрят меня, а вечером я навещу дом Лембы.»
«Одна?»
«Да. Так мне будет проще расспрашивать охотников и говорить с Нимрином, если он сможет говорить. И хорошо бы, к моему приходу Стира с Лембой отбыли куда-нибудь из дома, если они ещё там.»
«Я позабочусь об этом,» — хитро улыбается Альдира.
«А ты будешь приглядишь за нами с изнанки сна?» — отвечает ему Вильяра такой же улыбкой.