Деспот

Шагаева Наталья

— Так ты хотела? — хрипло спрашивает меня на ухо.

Молчу. Я не способна сейчас говорить.

— Так?!

Не отвечаю. Я и рада бы, но ком в горле не позволяет.

— Вот так, без прелюдий, игр, разговоров? Так ты хотела?! — уже повышает голос.

— Да! — выкрикиваю в истерике. Конечно, я так не хотела.

— А я не хотел… — выдает мне в шею и ласково целует. Очень медленно ведёт губами по коже, оставляя ожоги нежности.

Он, наконец, выходит из меня и аккуратно одёргивает мою юбку. Отпускает, отходит.

Разворачиваюсь, поправляю

бюстгальтер. Блузка расстёгнута, застегнуть нереально, пуговицы вырваны с корнем. Запихиваю ее, обнимая себя руками. По колготкам ползут пошлые стрелки. Они разорваны. Между ног саднит, кожа на шее горит от его засосов.

Захлопываю глаза, когда Юсупов срывает с себя презерватив и швыряет его в урну. Слышу звук пряжки ремня. Пошатываюсь на каблуках, ноги ватные, в голове туман, а во рту привкус крови.

— Выпей, — произносит мужчина. Открываю глаза и вижу, как он протягивает мне стакан воды. Отрицательно кручу головой. Пить очень хочется, но из его рук я ничего не приму.

— Не хотел бы – не сделал бы. Не хотел бы – не трогал бы меня вообще и не принуждал бы! — хриплю я. Моя истерика трансформируется в ярость. Мне уже на все плевать. Хуже не будет. — Ненавижу тебя! — захлёбываюсь словами.

Юсупов втягивает воздух, прикрывает глаза, а когда открывает, швыряет стакан в стену! Осколки разлетаются, а я зажмуриваюсь.

— Я хотел бы тебя больше не трогать! — повышает голос. Впервые вижу его эмоции. Обычно он всегда холоден. — Я хотел бы отпустить! Уволить к чёртовой матери и забыть! Но я не смог! Не смог и все. Да, принудительно это. Да, надавил! Да, заставил! Потому что ты не выходишь у меня из головы. Ты всегда со мной! Не могу выкинуть. И не отпущу! — проходится по кабинету, потирая лицо руками. — Не надо меня отталкивать, не надо смотреть с пренебрежением и ненавистью. Я подонок, да! Циничная, эгоистичная сволочь! Смирись. Принимай меня. Привыкай. Или так, или... — сжимает челюсть. — По-другому не будет!

В нем сейчас много эмоций, они выплёскиваются, заливая меня. Я вообще не узнаю этого мужчину. Он всегда безэмоциональный. Это признания от него. Но я не хочу их принимать.

Закрываю глаза, чувствуя, как по щекам скатываются слезинки. Трясет. Холодно.

Слышу его шаги, он совсем рядом. На мои плечи что-то ложится. Юсупов укутывает меня в свой пиджак, согревая. Хочу его сбросить, аромат тяжёлого парфюма и мужского тела душат, но Юсупов не позволяет.

Он обнимает меня, вжимая в себя, поглаживая по спине, зарывается в волосы.

— Да не трогай ты меня! — вырываюсь, размахиваюсь, залепляя несколько пощечин. Юсупов терпит, позволяя мне хлестать его. А я распаляюсь еще больше. Мне мало этих пощёчин. Толкаю мужчину в грудь. Он отшатывается, но снова наступает. Сгребает меня охапку и сжимает. Безвольно повисаю, выдыхаюсь.

— Все. Все, моя девочка. Давай как-нибудь договариваться. Я не отпущу. Сорвался… Прости. Не нужно меня отталкивать. Когда я теряю контроль, то все уничтожаю. А с тобой я теряю контроль… — целует меня в висок, прижимается губами. — Скажи, чего ты хочешь?

Проси все, что хочешь, но только не опустить. Поехали ко мне? Поужинаем, спокойно поговорим.

— Нет. Я хочу домой. Одна. Сейчас. Отпустить не прошу. Только на сегодня. Ты меня сейчас душишь! — снова вырываюсь. И он отпускает, отходя на пару шагов.

— Дмитрий ждёт внизу, — снова надевает безэмоциональную маску и отворачивается от меня. Идет к бару, наливая себе виски. Слышу, как бутылка бьётся о бокал, его трясет, и виски проливается. Зависаю на дрожащих руках мужчины. Но только на секунду. Плотно кутаюсь в мужской пиджак, потому что выбора нет – блузка разорвана, и быстро покидаю кабинет…

Глава 20

Рустам

Утро. Я дома. Точнее, этот дом принадлежит мне. Всегда считал его своим, а сегодня проскальзывает мысль, что не чувствую себя здесь комфортно, как полагается в месте, которое зовётся «домом». Раньше не парился по этому поводу. Меня все всегда устраивало. Я сам режиссёр всех сценариев в своей жизни. Происходящее в моей реальности я создал сам и не жалею. Всегда принимал взвешенные решения, без эмоциональной подоплёки. И мои решения казались правильными.

Спускаюсь к завтраку. Голова снова тяжёлая, на глаза давит. Словно я с глубокого похмелья. Спал плохо…

Дергаю ворот рубашки, расстёгивая ещё одну верхнюю пуговицу. И вроде спокойно дышу, но кислорода мало.

Альфия уже в столовой, сидит за накрытым столом, но к еде не прикасается. Смотрит в окно, ждет меня. Она никогда не принимает пищу одна, когда я дома. И это правильно. Так и должно быть. Она достаточно уважает меня, как и я ее. При моей занятости завтраки и редкие ужины – это единственное время для нашего общения.

— Доброе утро, — кивает она, когда я сажусь за стол.

— Доброе, Альфия, — киваю, осматривая ее. Собранная, закрытая. Платье с длинными рукавами, шея закрыта кружевным воротником, юбка всегда в пол и платок. Снимает она его только дома или когда идёт со мной на официальные мероприятия. Моя супруга очень консервативна и религиозна. Иногда слишком. Но я не вмешиваюсь, это ее путь, и она его выбрала давно.

— Снова плохо спал? — интересуется, наливая мне чай.

У нас есть прислуга, но Альфия предпочитает ухаживать за близкими сама. «Чужие руки не должны прикасаться к еде близких» – это ее цитата. Не спорю. Тем более из ее рук я могу принять все что угодно. Я доверяю этой женщине.

— Голова? — хмурится, посматривая на меня. — Почему ты не пьёшь таблетки? Ты себе враг? Тебе нравится мучить себя болями? За что ты себя наказываешь, Рустам?

— Я их пью, — прохладно отвечаю ей. Ненавижу, когда теряю контроль. Таблетки – это потеря контроля над собой.

— Не курсом, от этого и нет эффекта. Тебе нужен курс мануальной терапии. И полноценный отдых. Хроническая усталость – это диагноз, Рустам. И если от этого не избавиться, будут последствия, — высказывает она мне.