ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ ОТ У. ЧЕРЧИЛЛЯ ДО Д. МЕДВЕДЕВА. Том 10.
Шрифт:
Хотя бы часть русского народа должна возродиться в своем величии. Что нас может вытянуть? Что в нас является птицей Феникс? Понимаю, что надежда умирает последней, но не надежда является нашей птицей Феникс. Надежда последние десятилетия коварно используется нашими врагами в политтехнологиях. Например, опять появился из небытия львовский еврей Г. Явлинский со своим гнилым «Яблоком», и какой у него и его русских шабесгоев новый лозунг для российских граждан? — «Мы вернем вам надежду!». Заметьте — он не утверждает, не обещает что — «Мы обеспечим ваше благополучие!», или — «Мы приведем вас к благополучию!», или — «Мы вернем ваши национальные богатства!». Надежда —
3 февраля 1995 года в польском издании «Газета выборча» был опубликовано интервью польского журналиста с известным советским еврейским поэтом-диссидентом Иосифом Бродским, ярым ненавистником СССР и России, который журналисту газеты заявил по поводу судьбы России после развала СССР и реформ Чубайса и Ельцина: «Я думаю, что Россия кончилась как великая держава. И как государство не имеет будущего. И ещё долго не будет иметь. Пространство России будет сокращаться. Думаю, что мы можем встать из-за игорного стола. Всё кончено». Не согласен — ещё не кончено.
Первый Феникс русских — это наша большая природная энергетика, она является основой нашего большого неиссякаемого оптимизма.
…Я пророчить не берусь,
Но точно знаю — что вернусь,
Пусть даже через сто веков…
— в страну не дураков, но гениев…
Я завтра снова в бой сорвусь,
Но точно знаю, что вернусь
Пусть даже через сто веков…
— в страну не дураков, но гениев…
— пел перед своей гибелью Игорь Тальков.
Второй Феникс — это парадоксальность нашего мышления, нашего самосознания, которое необходимо восстановить, с этим связан героизм и самопожертвование. Многие русские потеряли суть смысла жизни в мирное время и в трагическое. «Если смерть бессмысленна, то и жизнь бессмысленна», — объяснял выдающийся советский философ М. Мамардашвили.
«Размер сознания измеряется не среди цветов, но над пропастью», —объясняла Елена Рерих.
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», — объяснял Ф. Тютчев, ибо в эти исторические периоды есть возможность совершить великие дела.
Ось земную сдвинули без рычага,
Изменив направление удара…
Кто-то там впереди навалился на дот,
И Земля на мгновенье застыла…
Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
Принял пулю на вздохе.
Но на Запад, на Запад ползет батальон,
Чтобы солнце взошло на Востоке…
— пел В. Высоцкий о славных великих русских.
«Неуязвимый супостатами не получит никакого венца; а кто от случающихся падений не упадёт духом, того восхвалят Ангелы как храброго воина», — объяснял выдающийся православный мыслитель Иоанн Лествичник (Синаит) в своей замечательной «Лествице».
«Бесстрашие есть высшее состояние. Страх порождает
Когда же человек не способен на подвиг, на отчаянный поступок ради других, своего народа, о таких писал А. Фет:
Не жизни жаль…
А жаль того огня,
Что в тьму уходит (не реализовавшись — Р.К.)
И плачет уходя…
«Каждый человек имеет определённую ступень достижимого для него совершенства. И земная смерть его наступает тогда, когда ему не дано подняться выше, когда ему нечего больше достигать, когда он созрел к смертному уходу.
Не всё, чем мы живём, стоит того, чтобы мы отдали ему свою жизнь. Только те жизненные содержания и акты полноценны, которые не боятся смерти и её приближения. За что можно и должно отдать жизнь, то и надо любить, тому и надо служить. Жизнь стоит только тем, за что стоит бороться на смерть и умирать; всё остальное малоценно или ничтожно. Всё, что не стоит смерти, не стоит и жизни. Ибо смерть есть пробный камень, великое мерило и страшный судия, — объяснял наш великий мыслитель Иван Ильин. — Человек гибнет не только тогда, когда он беднеет, голодает, страдает и умирает, а тогда, когда он слабеет духом и разлагается нравственно и религиозно не тогда, когда ему трудно жить или невозможно поддерживать своё существование, а тогда, когда он живёт унизительно и умирает позорно».
Несколько современных поколений русских забыли свои национальные традиции и черты, характерные в прошлом для славного русского народа. «В ком царстве люди порабощены и в том царстве люди не храбры и к бою против недруга не смелы: порабощённый бо человек срама не боится, а чести себе не добывает, хотя силён или не силён и речет так: однако если холоп, иного мне имени не будет», — объяснял в 16-м веке русский мудрец Иван Пересветов.
Забыла наша клубная молодежь подвиг русского воеводы Евпатия Коловрата и его дружинников, успешно и героически сразившихся с 150-тысячным войском Батыя.
«Подобное мировоззрение определяло бесстрашное отношение воинов к смерти: греческие, латинские и арабские историки в один голос утверждают, что в открытом бою славяне были непобедимыми. Для воина подлинной смертью была не гибель за правое дело, а бегство с поля брани, ибо душа труса не возвращалась к Предкам, а навеки умирала вместе с телом.
Смерть в сражении — не только условие увековечивания славы витязя в поколениях, но превращения его из воина на Земле в воина-защитника родичей в дружине Пращура-Родоначальника. Высшее благо воина — самопожертвование во имя Отчизны, и потому на тризне сложивших буйную голову в кровавой сече не оплакивали, а высоко о них радовались. Воину страшна не смерть, но бесславная жизнь в рабстве. Именно качество восприятия смерти превращает человека либо в раба, либо во властелина своего бытия. Раб становится рабом, потому что страшится смерти. Славяне не сдавались врагу живыми: «Мёртвые сраму не имут!» — возвестил великий воин Светослав, сплотивший славянскую Державу от Дуная до Волги, от Варяжского моря до Черного. Священная любовь к Отечеству и священная ярость к его недругам!» — объясняет наш современник А.А. Добровольский (Доброслав).