Десять басен смерти
Шрифт:
Продолжая держать глаза закрытыми, он поводил флаконом перед носом.
– Более глубокий слой состоит как минимум из одного ингредиента, который может и в самом деле придать всей смеси токсичность… Белладонна. Да, именно так. Белладонна…
«Лилия, асфодель, белладонна. Ладно…» – подумал Пьетро.
– Это все?
– Нет, – произнес Фаржон, на секунду поднимая голову. – Как бы там ни было, понадобится такое количество этих испарений, чтобы кого-нибудь убить, что… мне это кажется совершенно неправдоподобным, мой дорогой, ах, извините, сударь… Я никогда ничего подобного не слышал!
– Это как раз в духе человека, которого я разыскиваю. Я думаю, что нашего друга Батиста отравили. И что эти якобы смертельные
– Самые глубокие ноты более проблематичны… Аронник, базилик и чуточку… Ах, это ужасно, я никак не могу вспомнить…
Пьетро замер, а Фаржон, нахмурившись, тщился найти подходящие слова.
– Как глупо, слово вертится у меня на кончике языка… Господи, какая смесь… В любом случае, отметьте, что, за исключением базилика, речь идет лишь о цветочном настое… Цветы, только цветы!
«Лилия, асфодель, белладонна, аронник. Только цветы… и еще базилик», – отметил Пьетро.
Фаржон с досадой покачал головой.
– Ничего не поделаешь. Пойдемте спросим у Жабы, пусть и этот тип на что-нибудь сгодится… Жаба!Жаб…
Его прервал душераздирающий крик.
Венецианец мгновенно вскочил на ноги.
Он рывком открыл дверь и сбежал по ступеням с антресолей; за ним встал со своего места и парфюмер.
Пьетро ринулся в лабораторию.
Лица Жабы больше не было видно. Тучное тело этого мнимого цистерцианца приникло к чану, который он обнимал обеими руками. Его голова и плечи были погружены в кипящее варево, прямо в особую смесь господина парфюмера, в ту странную жидкость, в которой плавали лепестки и сгустки. Рядом с ним в самую гущу была воткнута большая деревянная ложка.
Пьетро кинулся вперед и, схватив Жабу за спину, вытащил его из чана. Его круглое лицо, обычно бледное, стало красным, как панцирь рака. Варево, которое он поневоле хлебнул, сочилось у него изо рта. Кровь его смешалась с парфюмерной смесью, образовав на поверхности разнообразные узоры Пьетро чертыхнулся. Жаба был настолько тяжел, что он едва не выронил его из рук. Он чуть было не вскрикнул, обнаружив рану на шее Жабы. Ему перерезали горло, да так, что его голова теперь жутко раскачивалась в руках венецианца. Кроме того, кинжалом или шпагой ему распороли живот. Внутренности Жабы вываливались наружу. Фаржон отпрянул и с трудом сдержал вопль, увидев его. Вдруг Пьетро заметил, что к спине бедняги был приколот листочек бумаги.
Он знал Розетт и Ланскене, А кое-что и обо мне. О боже мой! Подвергнуть Меня хотел он шантажу. Неслыханная дерзость Для жалкого раба! Подумай только, О Виравольта! И не забудь: Тебя я вижу всегда. Баснописца же пока Совсем иные ждут дела. Удачно Жабе басню я нашел — Иной бы текст никак не подошел. Подобно розе, эта мизансцена Моим стихам дарует аромат.Отпустив тело Жабы, который тут же опять плюхнулся головой в варево, Виравольта выхватил шпагу из ножен и бросился к выходу.
– Он был здесь! – вскричал Пьетро. – Бог знает, как ему это удалось, но он был здесь!
В глубине магазина все было тихо, и Пьетро рывком открыл дверь в главный зал. Констанция рыдала, забившись в угол. Баснописец оттолкнул ее, порвав ей платье; вокруг нее были разбросаны помятые букеты; на полу валялись флаконы и фиалковая пудра. Смертельно бледная, она указала на входную дверь, которая все еще оставалась полуоткрытой. Она задыхалась, губы ее тряслись, она не могла произнести ни единого слова.
15
Перевод А.И. Крылова.
Пьетро подбежал к двери, ведущей на улицу. Там продолжалось хаотичное движение слепого и анонимного механизма, коловращение людей, выполняющих свои обязанности. Буржуа в коляске. Группа студентов. Учитель танцев. Крики кучеров «сторонись!». Дети. Купцы, расхваливающие свой товар. Мясник с ножом.
Вот в сумерках проходит аббат.
Звонят тысячи колоколов.
Париж.
Пьетро взглянул на сутолоку, посмотрел налево… направо.
В одной руке у него была шпага, в другой треуголка. Он состроил гримасу.
– Miseria, [16] – проговорил он.
Он вернулся в магазин. Девушка постепенно приходила в себя. Она поднимала разбросанные букеты и флаконы.
– Вам лучше?
– Я… Я не слышала звонка… Он застал меня врасплох… Он был в капюшоне… Я ничего не видела…
Пьетро снова пересек зал, направляясь в заднюю часть помещения.
– Закройте магазин, – сказал он.
Он вернулся в лабораторию. Фаржон все еще был там, без толку размахивая руками. У него был ужасный вид. Он не отрываясь смотрел на труп Жабы, но не решался до него дотронуться, а тот продолжал плавать в месиве из парфюмерных средств и своих внутренностей.
16
Беда (итал.).