Десять дней которые потрясли мир
Шрифт:
"Бомбардировать Кремль!– кричали обыватели.- Не посмеют!"
Гражданская война пылала от Вологды до Читы в далекой Сибири, от Пскова до Севастополя на Черном море, в огромных городах и в маленьких деревушках. От тысяч фабрик и заводов, крестьянских обществ, полков и армий, кораблей в открытом море текли приветствия в Петроград - приветствия правительству народа.
Казачье правительство в Новочеркасске телеграфировало Керенскому: "Войсковое правительство Донского войска приглашает Временное правительство и членов Совета Российской республики, если возможно, прибыть в Новочеркасск, где возможна организация борьбы с большевиками...".
В
Рано утром я пошел в Смольный. Идя от внешних ворот по длинным деревянным мосткам, я заметил, что в сером безветренном воздухе порхают первые снежинки. "Снег!– весело улыбаясь, закричал часовой, стоявший у двери.- Здорово!" Внутри длинные мрачные коридоры и холодные залы казались пустынными. Громадное здание точно вымерло. Но тут до меня донеслись какие-то странные, глухие звуки. Я оглянулся. Вдоль стен на полу спали люди. Взлохмаченные, немытые люди - рабочие и солдаты, перепачканные и забрызганные грязью, лежали в одиночку и группами, погруженные в тяжелый сон и безразличные ко всему. На многих были разорванные и окровавленные повязки. Тут же рядом валялись винтовки и патронные ленты... То была победоносная армия пролетариата.
Наверху, в буфете, спало столько народу, что с трудом можно было пройти. Воздух был невероятно спертый. Сквозь запотевшие окна еле проникал бледный свет. На прилавке стоял холодный помятый самовар, а вокруг него - масса немытых стаканов. Тут же лежал экземпляр последнего бюллетеня Военно-революционного комитета лицевой стороной вниз, исписанный малограмотным почерком. Какой-то солдат писал эти слова в память о его товарищах, погибших в бою против
Керенского,- писал, пока не свалился тут же па пол. Лист был закапан чем-то похожим на слезы...
Алексей Виноградов
Д. Москвин
С. Столбиков
A. Воскресенский Д. Леонский
Д. Преображенский
B. Лайданский М. Берчиков
Все эти люди поступили в армию 15 ноября 1916 г. Из них остались в живых трое:
Михаил Берчиков Алексей Воскресенский Дмитрий Леонский
* * *
Спите, орлы боевые, Спите с спокойной душой! Вы заслужили, родные, Славу и вечный покой...
Только Военно-революционный комитет все еще бодрствовал и работал. Из дальней комнаты вышел Скрыпник. Он рассказал мне, что Гоц арестован, но категорически заявляет, что не подписывал прокламации Комитета спасения, как это сделал Авксентьев. Сам Комитет спасения отказался от своего призыва к гарнизону. В полках, расположенных в городе, сообщил Скрыпник, наблюдается недовольство; Волынский полк отказался драться против Керенского.
В Гатчине было несколько "нейтральных" отрядов с Черновым во главе; он пытался убедить Керенского прекратить наступление на Петроград.
Скрыпник рассмеялся. "Теперь не может быть никаких "нейтральных",- сказал он.- Мы победили!" Его резкое бородатое лицо пылало почти религиозным воодушевлением. "С фронта прибыло больше шестидесяти делегатов, привезших решения о поддержке от всех армий, за исключением частей Румынского фронта,
В вестибюле появился Каменев, совершенно измученный и.iее;шшем конференции по созданию нового правительства, "атянувшимся на всю ночь, но все-таки довольный. "Эсеры уже склонны допустить нас в новое правительство,- сказал он мвд,- Правые группы запуганы революционными трибуналами. Они в какой-то панике и требуют, чтобы мы прежде всего распустили трибуналы... Мы согласились на предложение Викжеля сформировать однородное социалистическое министерство, и теперь там вырабатывают проект... А знаете, ведь все это только потому, что мы одержали победу. Когда наши дела были плохи, они пи за что не хотели пускать нас в правительство, а теперь все стараются так или иначе столковаться с Советами... Нам нужна действительно окончательная победа. Керенский хочет перемирия, по мы заставим его сдаться..." 2
Таково было настроение большевистских вождей. Один иностранный корреспондент спросил Троцкого, какое сообщение он хотел бы сделать миру. Троцкий ответил: "В настоящий момент возможно только то сообщение, которое мы уже делаем жерлами пушек".
Но сквозь все это победное воодушевление прорывалось явное беспокойство. Финансовый вопрос. Вместо того чтобы открыть банки, как приказал Военно-революционный комитет, Союз банковских служащих созвал собрание своих членов и формально объявил забастовку. Смольный затребовал от Государственного банка около тридцати пяти миллионов рублей, но кассир запер подвалы и выдавал деньги только представителям Временного правительства. Контрреволюционеры пользовались Государственным банком, как политическим орудием. Так, например, когда Викжель требовал денег на жалованье рабочим и служащим государственных железных дорог, ему отвечали: "Обратитесь в Смольный...".
Я отправился в Государственный банк, чтобы повидать нового комиссара, рыжеволосого украинского большевика, по имени Петрович. Он пытался навести хоть какой-нибудь порядок в делах банка, оставленных в хаотическом состоянии забастовавшими служащими. Во всех отделах огромного учреждения работали добровольцы: рабочие, солдаты, матросы. Высу-iivii языки от напряжения, они тщетно старались разобраться в огромных бухгалтерских книгах...
Здание думы было переполнено людьми. Все еще наблюдались случаи вызывающего поведения по отношению к новому правительству, но они становились все реже. Центральный земельный комитет обратился к крестьянам с призывом не признавать декрета о земле, изданного съездом Советов, потому что этот декрет ведет к смуте и гражданской войне. Городской голова Шрейдер заявлял, что в результате большевистского посстания выборы в Учредительное собрание придется отложить на неопределенный срок.
В сознании большинства людей, потрясенном жестокостью гражданской войны, на первый план выдвигались два вопроса: во первых, прекращение кровопролития3 и, во-вторых, создание нового правительства. Никто уже не говорил об "уничтожении большевиков", и мало кто говорил даже об их исключении из правительства. Разве только народные социалисты и Совет крестьянских депутатов еще носились с такой мыслью. Даже Центральный армейский комитет, работавший в ставке и всегда выступавший как заклятый враг Смольного, телефонировал из Могилева: "Если для создания нового министерства необходимо соглашение с большевиками, то мы согласны на предоставление им меньшинства в кабинете".