Десять этажей
Шрифт:
– Согласен, я тоже говорил, что это – показуха.
– Когда мы нашли следы, я посмотрел на них и прошёл немного в лес, в ту сторону, откуда вели следы. До опушки они есть, а дальше – ничего. Ни примятых листьев, ни веточек сломанных. О чём это говорит? А говорит это о том, что кто-то дошёл до края леса, взял то, с помощью чего он эти следы делал, и пошёл топтать грязь.
Я понимающе кивнул. Эта версия, в принципе, повторяла мою: следы были явно сделаны искусственно. Кто-то явно хотел привлечь к себе внимание, поломка инструментов была лишь уловкой, частью плана. Такой человек ради славы пойдёт на всё, лишь бы о нём что-нибудь упомянули, хотя бы в посредственной районной газетёнке. Он вырежет эту заметку на память
«Кстати, – подумал я, – как хорошо, что ничего не просочилось пока на сторону».
Тут бы уже явно нагрянула бы толпа со всяким барахлом, которое указывает, где прячется снежный человек и где приземлялась тарелка с гуманоидами. Проблема требует решения, пока об этом не узнала пресса. Неважно, официальная она или жёлтая. Официальное издание написало бы о саботаже на участке строительства газопровода и как бы невзначай упомянуло бы о найденных следах. Никаких явных выводов. Жёлтая газетка сразу бы раздула легенду, нашла бы пятерых местных, которые видели в этих лесах снежного человека. А ещё бы, возможно, там было бы интервью какой-нибудь бабушки Фроси, которую эта обезьяна пыталась изнасиловать, причём ещё до революции.
Мы перекинулись с Саморядовым ещё парой фраз и двинулись дальше. Проблема требовала решения. Хоть я и склонялся к версии с розыгрышем, меня смущало одно – Абрамовка была слишком далеко при такой-то дороге. Конечно, можно было бы предположить, что в лесу находилась пара охотников, и они решили пошутить над работягами, но погодка сейчас была не самая тёплая, снег обещался быть со дня на день. Вариант с шуткой кого-то из лесорубов, газовщиков или водителей я попросту не хотел принимать как имеющий хоть какие-то основания под собой: никому из полусотни находящихся здесь работяг не было смысла устраивать «шуточный саботаж» – близилась зима, и всем явно хотелось быстрее закончить работы. Оставался ещё вариант с происками конкурентов. Конкурс на разработку участка тогда много шума наделал. Может быть, смысл стоит здесь искать?
После мы зашли на участок бригады Калинина. Там как раз был перекур, все были в сборе. Бригада разошлась во мнениях: кто-то говорил о шутке местных дурачков или саботаже кого-нибудь из «СтройГаза», а кто-то не сомневался, что всему виной – лохматый житель леса. Пара человек тоже утверждали, что временами чувствовали на себе чей-то взгляд. Нечеловеческий взгляд. Откуда-то из леса.
Примерно о том же нам сказали и некоторые газовщики. Тяжёлый взгляд.
Разговор с завхозом Аркадьичем состоял, по сути, из массы отборнейших матов: носастый коротышка в кепочке поливал грязью того, кто сломал инструмент, и грозился лично его убить, как только того найдут. Говорить о глупой версии насчёт йети мы не решились: Аркадьич был невероятно зол.
Собрав вместе водителей, мы попытались выяснить, не видели ли они кого-нибудь, кто ездил в направлении участка в последние дни.
– Да тут кроме Павлика-то никого не бывает! – чуть ли не хором ответили водители. – Он же у нас и на доставке продуктов, и почтальон, и вообще – свой мужик.
Мы спросили их, что они думают насчёт происшествия. Здесь также были противоречивые мнения. Когда же мы распрощались, нас нагнал одни из водителей, Сашка.
– Не хотел при мужиках говорит, чтоб не засмеяли, – сказал он нам. – Знаете, как-то с месяц назад я подъезжал к участку и увидел на окраине… ну, не знаю, что. Большое такое и лохматое. Стояло между лесов. Может, это и медведь был, а, может, и показалось чего с недосыпа. Но как-то мне неуютно стало по лесу ездить.
После этого мы зашли к поварам, но те сказали нам, что с кухни не вылезают, и потому особой помощи от них можно и не ждать.
Однако, чем больше людей мы обходили,
К вечеру мы обошли всех. Стало окончательно ясно, что Павлика можно не ждать. Мы с Костей усердно отругали Кустицкого за то, что не предупредил о возможной задержке, а мы потому были без каких-либо вещей.
Нас устроили в вагончик с Аркадьичем, и мы с Костей и Кустицким просто не могли дождаться, когда же он наконец заснёт, поскольку столько матов мы втроём и за всю жизнь не слышали. Казалось, он даже во сне материл саботажника.
Когда Аркадьич заснул, мы улеглись и погасили свет.
***
Я проснулся оттого, что меня тряс за плечо бригадир Коля.
– Скорее, – сказал он, явно будучи на взводе. – Антоныч!
Я встал, посмотрел на часы. Была четверть второго. Коля тем временем поднял Костю и Кустицкого. Аркадьич пару раз матюгнулся и, перевернувшись, захрапел в стену.
Мы вышли на улицу. Было довольно холодно. Площадка у вагончиков была ярко освещена, вокруг суетились люди, бежали к одному из вагончиков.
– Что там с Антонычем? – спросил я у Коли.
– Увидите, – ответил он, и мы пошли к отдельному вагончику главного инженера. – Я проснулся от крика. Выскочили с мужиками на крыльцо, смотрим – по площадке сломя голову несётся Антоныч и истошно орёт. Забежал он к себе, там грохот невероятный устроил.
Мы поднялись по крыльцу и зашли в вагончик. Там стояло множество мужиков, явно перепуганных случившимся.
– Ребята, разойдитесь, – сказал им Коля. – Да и оденьтесь, застудитесь же, прилетели в одном исподнем!
Мы протиснулись сквозь толпу и прошли вглубь. Коля был прав: кругом всё было перевёрнуто, рассыпаны бумаги и какой-то мелкий мусор. В углу у кровати, обхватив руками колени, сидел трясущийся инженер. Безумный взгляд беспрестанно бегал по стенам, потолку, полу и лицам собравшихся. Мы подошли к нему поближе, присели рядом с ним на корточки.
– Андрей Антонович! Эй, Андрей, – позвал я его, осторожно коснувшись рукава его куртки. Он одёрнул руку и ещё больше вжался в угол. – Андрей Антонович, Вы меня слышите? Ответьте мне, ответьте… – Его взгляд остановился на моём лице, в глазах появилось что-то разумное, он перестал дрожать. – Что с Вами случилось?
– Ттт-там, в ллл-лесу! – заикаясь, начал он, озираясь по сторонам.
Я глянул на Кустицкого с Костей и дал им знак разогнать мужиков. Последние недовольно заворчали и начали расходиться. В наступившей тишине я повернулся к инженеру.
– Я решил выждать ночи и пройти по участку, – сказал он. Похоже, он начал успокаиваться. – Решил, что вдруг увижу этого «шутника» или «саботажника». Пошёл по просекам, осмотрел территорию. Без фонарика, естественно, только освещение на площадке издалека доставало. Уже собирался назад, как вдруг спину прихватило. Она у меня часто так на морозы реагирует, застудил по молодости. Прислонился я к дереву одному спиной, решил подождать, чтоб отпустило. А спину начало крутить, я начал оседать от боли, пошевелиться не могу. Сижу на листьях сухих холодных, тру спину руками. Вдруг слышу – шорох рядом. Поднимаю глаза и вижу… Стоит что-то передо мною. Метра два ростом, если не больше. Мохнатое очень. И глаза отсвечивают в темноте. Злые такие, Господи, до сих пор передо их вижу. Стоит оно и смотрит прямо на меня. А я и шелохнуться не могу, чёртова спина. И крикнуть боюсь. А оно стоит, молчит и не шевелится, словно ждёт чего-то. Не знаю, сколько это длилось, мне казалось – часы прошли, но это, наверное, не так. Оно стояло, стояло, и потом тихо ушло куда-то. Тут я понял, что спину отпустило, и бросился бегом сюда.