Десять лет до страшного суда
Шрифт:
21
Меньше всего, чего Джону хотелось бы делать в этот вечер, так это присутствовать на совместном заседании обеих палат Парламента в Храме. Но ему было приказано — он был не просто приглашен, а ему было именно приказано присутствовать — самим Королем.
— Глупая потеря времени, — бормотал он себе под нос, облачаясь в свое лучшее одеяние.
Ансгар Соренштайн и Пиндар Смит, которым тоже было приказано присутствовать, были согласны с ним.
— Похоже, это будет какое-то религиозное празднество, — раздраженно прокомментировал предстоящее событие
— Мы должны, потому что Его Величеству Королю Осгарду было угодно приказать нам это, — так же раздраженно объяснил ему Соренштайн.
— Ладно, — размышлял Джон. — Почему он приказал нам это? И почему вообще он отдает нам приказы? Король никогда раньше не делал этого.
— Мать его знает, — ответил Ансгар. — Думаю, мы узнаем это, когда попадем туда.
Совместное заседание палат проходило в главном корпусе Храма — длинном, высоком здании, своими устремленными ввысь линиями напоминавшем готический собор. Терране прибыли за несколько минут до времени открытия заседания, но Гвардейцы Матери не впустили их внутрь.
— Что за чертовщина? — возмущенно воскликнул Смит. — Нам было приказано прибыть сюда в это время. Почему вы нас не пускаете?
— Уверяю вас, сэр, что ничего не знаю. Когда Его Святейшество Патриарх отдает нам приказания, он обычно не объясняет нам, почему их отдает.
— Прекрасно, — возмутился Джон. — Что касается меня, то я возвращаюсь домой.
— Сожалею, сэр, — обратился к нему старший гвардеец, — но я получил приказ задержать вас здесь.
Задыхаясь от возмущения, в полной тишине терране прождали у входа целых десять минут. Наконец к ним подошел весь запыхавшийся генерал Гарт.
— Извините, господа. Задержался. Все эти испытания, понимаете ли. Просто не мог вырваться раньше.
— Не стоит извиняться, — ответил Джон. — Ведь мы даже не знали, что вы должны быть здесь. Можете ли вы объяснить, что все это значит?
— Нет, не могу. Знаю только, что Король Осгард приказал мне быть здесь сегодня вечером.
— Похоже, что сейчас стали практиковать отдание приказов особенно часто, чего не было раньше, — едко отметил Ансгар.
— Это — один из недостатков конституционной монархии, — стараясь не выдавать своего раздражения, разъяснил Джон. — Выборная власть относится к исполнению своих полномочий более серьезно, чем наследственная.
Появился одетый в парадный мундир прислужник. Выйдя из дверей, он подал сигнал гвардейцам.
— Прошу вас, господа, проходите сюда, — обратился к ожидавшим один из гвардейцев. Три терранина и лиффанский генерал проследовали за гвардейцем в Храм.
Как только они вошли, хор из трехсот глоток заорал во весь голос лиффанский национальный гимн:
Входите, мудрой Матери геройские сыныВы храбры, благородны, и Матери верны.Герои Лиффа, с гордостью входитеК Колену Матери по праву припадите.В Храме славном Ее места нет для заботМилость Матери здесь на сынов снизойдет!ТакХрам представлял собой безудержную цветовую фантазию. Знамена из тончайшего газа, выдержанные в цветах Матери — шафрановом и пурпурном, длиной почти пятьдесят футов, ниспадали от самых верхних балок до середины зала, нежно раскачиваясь из стороны в сторону при малейшем движении воздуха. Вдоль устланного коврами прохода, по которому терране и генерал шли по направлению к месту, откуда исходила какая-то внеземная музыка, шеренгами по стойке смирно стояли одетые в золотое с зеленым прислужники, а за их спинами члены обеих палат в полном составе стояли, аплодируя вошедшим в неподдельным экстазе. Все оттенки ярко-красного, серебристого цветов; геральдический зеленый, кадмиево-оранжевый, аметистовый — вся эта цветовая гамма била по глазам терран как непрерывная цепь хроматических стрел.
А в дальнем конце придела, перед спускающимися с потолка до самого пола гобеленами, отливающими серебром на черном фоне, на простых деревянных стульях сидели два человека. Один из них был Патриарх, облаченный в сияющее одеяние шафранового цвета; другой — Король Осгард в такой же божественно великолепной одежде. При подходе к ним Джона, Ансгара, Пиндара и генерала Гарта Лороль и Патриарх встали.
Как только Патриарх простер руки в знак благословения, пение резко оборвалось.
— «М» — в честь мужчин, которых Она создала, — пропел он ритуальные слова.
— «А» — в честь ангелов, через которых Она управляет нами, — подхватил хор.
Такой своеобразный перепев длился, пока все буквы слова «Мать» не были ритуально обозначены символами Ее благодеяний; затем наступила тишина.
Облаченный в серое с пурпурным, вперед по направлению к сконфуженным от неожиданности терранам выступил Хард, который громко произнес нараспев:
— Во имя Сокровенного Имени Матери, сейчас я буду говорить!
— Во имя Сокровенного Имени Матери говори, сын мой, и да источат твои уста Ее волю! — ответил ему Патриарх так же нараспев.
— Властью, ниспосланной мне Матерью через народ и Короля, представляю четырех кандидатов к посвящению в рыцари Ордена Немеркнущей Благодарности Матери.
Этим словам Харда ответил хор, распевая специально подготовленный к такому торжественному случаю гимн, в котором воспевались все доблестные подвиги Подразделения Особых Операций «Л-2», Терранская Федерация и поражение Комитета по борьбе с заговором. Когда гимн закончился, Король и Патриарх, о чем-то посовещавшись между собой, пропели в унисон:
— Пусть кандидаты выйдут вперед!
Церемония посвящения была длительной и сложной. Патриархом было пропето множество молитв, хор распевал гимны. Наконец, Король и Патриарх вместе украсили каждого посвящаемого знаком Ордена, исполненным в виде большой золотой медали, подвешенной на ленте шафранового цвета с пурпуром. Хор пропел торжественный гимн и, под предводительством Короля, Патриарха и четырех посвященных, все вышли из зала.
— Поздравляю! — воскликнул Хард, как только терране оказались за пределами Храма.