Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 гг.

Дёниц Карл

Я перебросил гибралтарскую группу дальше на запад, в менее охраняемые воды, хотя и понимал, что тем самым уменьшаю для них оперативную зону.

На западном краю этого морского района одна из наших подводных лодок потопила 2 судна из конвоя, идущего в Гибралтар. Зато другие подлодки, занимавшие исключительно удобную для атаки позицию перед конвоем, были загнаны эсминцами под воду и так и не смогли принять участие в операции. В прибрежных водах, подобных гибралтарским, подводные лодки существующего типа, имеющие низкую скорость хода под водой и вынужденные всплывать для зарядки батарей, не имели возможности выполнить поставленные перед ними задачи.

Поэтому я относился к использованию подлодок в районе Гибралтара с таким же

неодобрением, как и в 1941 году. Здесь слишком низка вероятность успеха при неизбежных высоких потерях. А в это же самое время в других районах Атлантики не используются исключительно благоприятные возможности. Не приходилось сомневаться, что буквально во всех остальных районах Атлантики условия для действий подлодок на редкость благоприятны, поскольку противник сосредоточил все имеющиеся в его распоряжении силы эскорта для защиты североафриканской высадки. Я не считал, что продолжение операций подводного флота в районе Гибралтара оправданно, и не был согласен с мнением военно-морского командования, что резкое падение количества потопленного тоннажа в Атлантике будет компенсировано потоплением судов с ценными грузами, идущих в Средиземноморье.

Поэтому, получив 16 ноября приказ возместить потери подводного флота в Средиземноморье, переведя туда часть подлодок из Атлантики, и обеспечить постоянное нахождение к западу от Гибралтара и в районе Марокко 20 подводных лодок, я решил изложить свое мнение письменно и представить его командованию. Сделал я это 18 ноября:

«Командование подводного флота считает, что сравнительно высокие результаты, достигнутые вначале, при определенных обстоятельствах, когда противник только начал наступление, нельзя рассматривать как показатель, оправдывающий необходимость продолжения операций подводного флота против африканских конвоев союзников. Такой курс имеет минимальные шансы на успех, за который, даже в случае его достижения, придется очень дорого заплатить, и не может оказать решающего влияния на проведение операций противником.

Зато такое применение подлодок воистину катастрофически повлияет на ход войны против торгового судоходства в Атлантике, которую командование подводного флота всегда рассматривало и сейчас рассматривает как свою основную задачу. Именно война против торговых судов противника может стать реальным вкладом подводного флота в дело нашей победы. Это отлично понимает противник, поэтому уделяет неусыпное внимание битве за Атлантику.

Как уже было сказано, командование подводного флота уверено, что высокие результаты, достигнутые в Атлантике, являются прямым следствием операций противника в Северной Африке. Если объем потопленного тоннажа союзников в Атлантике снизится, а это непременно произойдет, если часть подводного флота будет переведена к Гибралтару и в Средиземноморье, в первую очередь нас за это поблагодарит именно противник, поскольку подобный курс может привести вовсе не к ослаблению, а к укреплению позиций врага.

Командование подводного флота убеждено, что это вопрос первостепенной важности. Основные силы подводного флота должны оставаться в Северной Атлантике и наносить удары там. Так мы сможем внести самый весомый вклад в общее дело. Сложившиеся в настоящее время в Северной Атлантике благоприятные для нашей деятельности возможности следует использовать полностью, не отвлекаясь на другие цели.

В свете изложенного командование подводного флота просит пересмотреть вышеупомянутые приказы».

Однако военно-морское командование не приняло мою точку зрения. Мне было отказано в переводе всех подводных лодок из района Гибралтара в Атлантику, но 23 ноября я получил разрешение уменьшить их численность до 12 единиц. Еще 4 подлодки должны были отправиться в Средиземное море.

Мне очень хотелось все-таки вывести 12 подлодок из опасного района к западу от Гибралтара, поэтому я предложил командованию этими силами атаковать американские

конвои в открытом море, к западу от Азорских островов:

«Если нам не удастся обнаружить конвой, придется признать поражение. Но даже если мы сможем установить контакт только с одним конвоем, все равно успех может быть достигнут больший, чем во всех предыдущих операциях».

Командование ответило согласием. Я отдал приказ всем подлодкам следовать в западном направлении и занять позиции вдоль 40-го меридиана. В этом районе 4 декабря было потоплено 4 судна, следовавшие в Гибралтар, в том числе транспорт с войсками «Керамик». Подлодки не смогли установить контакт ни с одним из гибралтарских конвоев – позже оказалось, что все они шли значительно южнее, через район, находящийся вне радиуса действий наших лодок.

Когда 23 декабря эти подводные лодки вернулись на базы для получения топлива и припасов, командование ВМС отменило предыдущие приказы, касающиеся нападения на вражеские суда в Средиземном море, и деятельности немецких подводных лодок против североафриканских конвоев союзников был положен конец.

8 ноября, после начала высадки в Марокко, я отправил все подлодки, имевшие достаточно топлива, из Атлантики в этот новый для нас район. Те субмарины, у которых топлива не хватило, чтобы добраться до марокканского побережья, остались в Северной Атлантике, объединились в одну «волчью стаю» и совершили успешное нападение на конвой ONS-144. В ходе этого сражения было потоплено 5 судов (25 396 тонн) и корвет «Монтбретия». Потерь среди подлодок не было, но у них оставалось настолько мало топлива, что его не хватило бы на преследование конвоя даже в течение одних суток. Поэтому я приказал лодкам рассеяться и в дальнейшем действовать независимо, что они и сделали, причем не без успеха, потопив несколько идущих в одиночку судов к востоку от Ньюфаундленда.

Эти лодки составляли все мои силы в северной части Атлантики. Они продолжали действовать независимо до тех пор, пока топливо и припасы не подошли к концу. На сигналы, информирующие о том, что топливо и запасы на исходе, получаемые от разных капитанов до начала атаки на конвой ONS-144, я неизменно отвечал: «Командование подводного флота не даст вам голодать».

Как это часто случается в жизни, судьба решила отвернуться от меня. Впервые за все время своей военной карьеры я пообещал больше, чем смог выполнить. Когда подлодки израсходовали все торпеды, я направил их в точку, расположенную в 500 милях к северо-западу от Азорских островов, где их с 21 ноября должна была ждать субмарина «U-460» капитан-лейтенанта Шноора.

Другие лодки, действовавшие в американских водах, тоже вышли в точку встречи с этой субмариной, так что в конечном счете вокруг «дойной коровы» собралось девять подводных лодок, которым следовало срочно пополнить запасы топлива и боеприпасов. Как только они собрались, неожиданно испортилась погода, причем шторм был настолько яростным, что ни о какой дозаправке не могло быть и речи. Подлодки, у которых в танках оставалось всего лишь несколько галлонов топлива, беспомощно дрейфовали в бушующем море. Те же, у которых топлива было чуть больше, были вынуждены отключить освещение и прекратить пользование всеми электроприборами. О горячей пище также пришлось забыть. В лодках не хватало топлива даже для подзарядки батарей, так что в случае обнаружения их противником они оказались бы полностью в его власти. Хуже того: шторм разбросал их довольно далеко друг от друга, поэтому, чтобы снова собраться, им пришлось использовать радиосвязь, что еще более увеличило опасность обнаружения противником. Непогода бушевала несколько дней, но затем все-таки сменила гнев на милость. Море успокоилось, операция дозаправки была выполнена, и лодки благополучно достигли бискайских баз. С моих плеч словно упал тяжелый камень. Но я получил хороший урок – никогда нельзя доводить до последнего.