Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 гг.
Шрифт:
В подводной войне бывают периоды взлетов и падений, случаются и кризисы. Собственно говоря, это неизбежно в любой войне. Но до сих пор мы успешно преодолевали все возникающие трудности, и боеспособность нашего подводного флота оставалась высокой. Теперь ситуация изменилась. Появление радаров, и в первую очередь их установка на самолетах, практически лишило подводные лодки возможности вести боевые действия на поверхности воды. Атаки «волчьих стай» на конвои в северной части Атлантического океана – на основном театре военных действий, где воздушное прикрытие традиционно было самым сильным, теперь стали невозможными. Возобновить их можно было, только коренным образом увеличив боеспособность подводных лодок.
Придя к столь неутешительному заключению, я отозвал все немецкие подводные
Мы проиграли сражение за Атлантику.
«Эта битва больше никогда не достигала такого накала, никогда стрелка весов не была так близка к перевесу на сторону противника, как весной 1943 года. Поэтому мы по справедливости можем утверждать, что завоеванная нами победа стала одной из решающих в войне. После 45 месяцев непрекращающихся сражений, более тяжелых, порой изнурительных, чем смогут представить себе потомки, наши эскортные группы завоевали триумфальную победу, и вполне заслуженно» (Роскилл. Война на море. Т. 2. С. 377).
19. МОИ ЗАДАЧИ КАК ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВОЕННО-МОРСКИМИ СИЛАМИ В 1943–1945 ГОДАХ
После моего назначения на пост главнокомандующего ВМС никаких фундаментальных изменений в стоящих перед флотом задачах не произошло.
Жизнь англичан напрямую зависела от морского сообщения. Им нужно было доставить морем людей и материалы туда, где все это было необходимо. Именно это и являлось краеугольным камнем их военной стратегии. Наша задача в войне на море заключалась в том, чтобы помешать им это сделать, используя для этой цели все имеющиеся в нашем распоряжении средства ВМС и ВВС. Иными словами, война против торгового судоходства, как и прежде, оставалась принципиальной задачей, стоящей перед командованием ВМС Германии, а подводный флот – самым эффективным оружием для ее выполнения. Всемерная интенсификация подводной войны являлась насущной проблемой.
Взгляды наших противников на расстановку сил в основном совпадали с нашими. На конференции, прошедшей в январе 1943 года в Касабланке, было объявлено, что поражение немецких подводных лодок является первоочередной целью союзников, а верфи, где они строятся, и их базы должны стать самой важной целью для авиации.
В феврале британская пресса «освятила» решения Касабланкской конференции. Немецкие подводные лодки были названы «врагом номер один», постоянно звучали требования и призывы сконцентрировать все силы и выиграть битву за Атлантику. Причем усилия не следует ограничивать только атаками на подлодки, а также направить их против строящегося тоннажа Германии.
В феврале 1943 года мы считали, что начиная с декабря 1942 года англичане и американцы строят тоннажа больше, чем мы можем потопить. Тогда мы не сомневались, что только за два месяца (декабрь 1942 года и январь 1943 года) их торговый флот пополнился 500 000 тонн нового тоннажа.
Сегодня мы знаем, что все было не так. До июля 1943 года тоннаж флота союзников продолжал уменьшаться, что явилось прямым результатом наших операций, и только во второй половине года новый тоннаж стал превосходить тоннаж потопленный.
«Если бы не эта победа промышленного производства,
Поскольку мы исходили из того, что англичане и американцы строят больше судов, чем мы топим, то уже в феврале 1943 года пришли к выводу: победа над величайшими морскими державами в войне против торгового судоходства достигнута быть не может. После трех с половиной лет войны на эту победу уже не оставалось надежд. Немецкое правительство не сумело бросить в сражение за Атлантику все свои силы сразу же после начала войны, не смогло оно и обеспечить нас необходимыми средствами, с помощью которых мы могли эту битву вести, я имею виду требуемое количество подводных лодок. Однако, даже понимая, что у нас нет возможности перерезать морские коммуникации противника, войну против торгового судоходства мы все равно должны были продолжать. Только таким способом мы могли и дальше наносить противнику серьезный урон.
Что касается военной ситуации в целом, к февралю 1943 года мы уже занимали только оборонительные позиции – и против сокрушительного наступления русских на Восточном фронте, и на тунисском плацдарме, и против англо-американского наступления в Средиземноморье. Именно на флот была возложена обязанность поддерживать эти оборонительные кампании, ведь подкрепление в Северную Африку, а также гигантское количество всевозможных военных грузов в Россию доставлялись именно морем.
Существовал и еще один фактор. Даже если противник укрепит силы, участвующие в битве за Атлантику до такой степени, что мы не сможем надеяться нанести ему более или менее серьезный ущерб, атаки на вражеские коммуникации в северной части Атлантики все равно следовало продолжать. Было чрезвычайно важно, чтобы враг чувствовал угрозу, которую несли наши подводные лодки, и был вынужден постоянно держать в Атлантике крупные силы. Штаб командования ВМС оценивал влияние войны против торгового тоннажа на военную ситуацию в целом следующим образом:
«Еще более важным следствием является большое число людских и материальных ресурсов, которые противник затрачивает на организацию отпора нашим подводным лодкам с моря и с воздуха. Если угроза наших атак на торговый флот будет устранена, для военных действий в других регионах будет высвобожден военный потенциал, силу которого даже трудно оценить».
Помимо пагубного влияния на военную ситуацию на суше и в особенности в воздухе прекращение военных действий в Атлантике повлекло бы за собой негативные последствия и на море. Боевые соединения легких кораблей противника оказались бы свободными и готовыми к нападению на наши собственные морские торговые пути. С превосходством противника в наших прибрежных водах, которое стало бы неминуемым следствием этого, и без того скудные оборонительные силы Германии ни при каких условиях не смогли бы справиться. Норвегия, к примеру, где наши войска полностью зависели от морского транспорта, могла попасть в руки противника без малейших усилий: союзникам даже не потребовалось бы организовывать вторжение, достаточно было лишить нас возможности снабжать войска морем.
Таким образом, войну против торгового судоходства в Северной Атлантике следовало продолжать.
«Даже если подводный флот (расчеты ведутся) будет признан неспособным полностью преодолеть текущие трудности и достичь результатов, сравнимых с прошлыми, ему все равно придется продолжать сражение, используя для этой цели все возможные средства. Дело в том, что подводные лодки уничтожают или связывают силы противника, многократно превышающие собственные».
Помимо перечисленных наступательных, у флота имелись и оборонительные функции. Он должен был осуществлять патрулирование и оказывать противодействие высадкам противника с моря на подконтрольных Германии территориях, а также защищать существующие морские коммуникации во «внутренней морской зоне» – территории, прилегающей к прибрежным водам.