Десять плюс один
Шрифт:
– А теперь... теперь, когда Тони больше нет... – сказала она глухо. – Кто будет заводить часы? – И заплакала.
Из акта баллистической экспертизы Карелла узнал, что пуля, застрявшая в двери, перед которой стоял Энтони Форрест, и гильза, которую нашли на крыше противоположного дома, были от патрона типа “Ремингтон-308”. В акте говорилось также, что подобные патроны, полностью одеты в металл, а у пули наличествует медная оболочка с шестью насечками и закругленным концом. Весит она 12,4 грамма и нарезана справа налево. Высказывалось предположение, что убийца Форреста пользовался оптическим прицелом, поскольку между крышей и тротуаром, на котором находился Форрест, было около пятидесяти метров.
Карелла прочел акт и попытался действовать как новичок. Он
Странное дело: Мейер сразу же стал действовать так, как наметил Карелла. Он тоже очень постарался не замечать того, что просто бросалось в глаза. Казалось, он был весьма удовлетворен, узнав, что установлены личность убитого, место жительства его семьи, вид пули, убившей его. Им часто приходилось начинать расследование, не имея ни малейшего представления ни об имени, ни об адресе жертвы, ничего не зная о его семье и знакомых. Они согласились, что разыскивают одного, конкретного человека, убившего другого, тоже конкретного человека. Совершенно невозможно распутать все дела об убийствах, но при хорошей дозе терпения, пройдя немало километров пешком и задав нужные вопросы нужным людям, очень часто получаешь желаемые результаты. Они полагали, что человек, которого убили, – это человек, чья смерть кому-то очень нужна.
Им пришлось изменить это мнение. И не позже чем на следующий день.
Глава 3
И снова был ослепительный весенний день.
Рэндольф Норден проснулся в половине восьмого утра по сигналу радиобудильника, который он когда-то купил, подумав, что неплохо просыпаться каждое утро под звуки музыки. Именно поэтому теперь каждое утро Рэндольф Норден слушал дурные новости по радио, которое он купил, чтобы слушать музыку. По его мнению, это было еще одно доказательство того, что мир полон несправедливости.
Он встал, тяжело подошел к окну, приподнял пижамную куртку и поскреб грудь. Он был зол на все на свете: на приемник, на свою жену Мэй, которая была еще в постели и спала как убитая, на детей, которые тоже спали как убитые каждый в своей комнате в другом конце квартиры. Он злился на служанку: хозяином был он, но каждое утро она вставала позже его, и ему приходилось самому готовить себе завтрак. Он поднял штору и открыл окно.
Норден быстро и бесшумно оделся – надел белье, брюки, носки и ботинки, потом пошел в ванную и включил электробритву. Когда он побрился, надел рубашку, повязал галстук, надел пиджак, поставил на стол в кухне стакан фруктового сока и сварил кофе, ему вдруг страшно захотелось очутиться в своем кабинете на Хелл-авеню, чтобы проверить на деле гениальные идеи, пришедшие ему в голову во время бритья. Он залпом проглотил сок и кофе и быстро прошел в другой конец квартиры, где еще лежали в кроватях дети. Джоан уже проснулась; она читала, сидя на кровати.
– Привет, па! – сказала она и снова уткнулась в книгу..
Он поцеловал ее.
– До вечера, хорошо? – сказал он.
Не прерывая чтения, она кивнула. Он вошел в другую комнату, где еще спал Майк, не стал его будить и вернулся к себе, чтобы поцеловать Мэй, которая что-то пробормотала и повернулась на другой бок. Он улыбнулся, взял в прихожей портфель и вышел.
Лифтер встретил его словами:
– Здравствуйте, мистер Норден! Хорошая погода сегодня.
– Отличная, Джордж.
Они молча спустились на первый этаж. Норден вышел из лифта,
Детектив шестьдесят пятого комиссариата, получивший это сообщение, был из тех, кто любит хорошо сделанную работу и старается быть в курсе всего, что происходит в его секторе. Убийства редко случались в этом богатом квартале, и детектив был удивлен, когда патрульный полицейский доложил ему о происшедшем по телефону. Он надел шляпу, сделал знак коллеге, сел в полицейскую машину с лысыми шинами и отправился туда, где на тротуаре лежал мертвый Рэндольф Норден. Детективу не понадобилось много времени, чтобы понять, что убийца стрелял с верхнего этажа одного из зданий, расположенных на другой стороне улицы, – из окна, а может быть, и с крыши. Пуля вошла Нордену в лоб между глаз и вышла в нижней части затылка. Это означало, что стреляли с большой высоты. Детектив был из тех полицейских, которые не любят спихивать свою работу другим. По правде говоря, ему не хотелось упускать расследование настоящего убийства – ведь в этом квартале приходилось заниматься только кражами да уличными драками. Но утром он читал газеты и знал, что накануне на Калвер-авеню был убит некий Энтони Форрест. Однако он решил немного обождать, прежде чем звонить в восемьдесят седьмой комиссариат. Ждать ему пришлось недолго.
Из акта баллистической экспертизы он узнал, что пуля, пробившая голову Нордена и расплющившаяся о тротуар, была от “Ремингтона-308”. Кроме того, в акте указывалось, что данный тип патронов полностью покрыт металлом, а у пули медная оболочка с шестью насечками и закругленным концом, нарезана справа налево и весит 12,4 грамма. К тому же один из экспертов, особенно смышленый, добавил от руки внизу: “Надо позвонить детективу второго класса Стивену Карелле, 87-й комиссариат, Фредерик 7-8024. Занимается похожим случаем, вчерашним убийством. Идентичный патрон, идентичный способ убийства. Дж. Л.”.
Детектив шестьдесят пятого комиссариата прочитал акт экспертизы, потом приписку и, ни к кому в особенности не обращаясь, сказал:
– Он что, считает, что я сам до этого не додумался бы?
Он взял телефон и набрал номер.
Карелла и Мейер старательно отгоняли мысль, что Энтони Форрест вполне мог быть убит каким-то ненормальным – “стрелком с крыш”, так называемым снайпером. Снайпер принадлежит к мало распространенному типу убийц, у которых со снайпером времен воины – стрелком экстракласса – лишь одно общее: метод. Это может быть подросток, обнимающий свой новенький карабин, стреляя по прохожим из окна своей комнаты. Это может быть какой-нибудь господин, решивший стрелять во всех, кто носит красное. Это может быть новый Джек Потрошитель, стреляющий в хорошо сложенную блондинку, идущую по улице. Этот тип может быть настроен против священников, вегетарианцев, евреев, пацифистов, восьмидесятилетних старцев – против кого угодно.
У снайпера, действующего в мирное время, достаточно досуга и для того, чтобы убить, и для того, чтобы исчезнуть. Он спокоен, потому его жертвы обычно безоружны и не подготовлены к акту насилия. За выстрелом почти всегда следует паника, позволяющая ему исчезнуть. Никто не рискует дать отпор. Он оставляет за собой труп и может преспокойно уйти по улице, как самый мирный гражданин.
Карелле и Мейеру совсем не хотелось иметь дело с таким снайпером, но в восемьдесят седьмом комиссариате первыми получили вызов – значит, дело числилось за ними. Это дело было похоже на толстого орущего младенца, подкинутого им под дверь. Если речь действительно шла о снайпере, и если этот снайпер решил уничтожить весь город, дело все равно останется за ними. В городе насчитывалось десять миллионов жителей, любой из них мог быть убийцей. Или следующей жертвой. Как играть в игру, у которой нет правил? Как применять логику к тому, в чем нет логики? Делаешь что можешь. Начинаешь сначала.