Десять процентов

Эделин Мелоди

— Ведь я люблю тебя.

Сжимаюсь, как от удара. Я не могу вынести этого. Не могу не видеть это объяснение его глазами. Не могу не ненавидеть себя за то, что причиняю

ему боль, сравнимую с той, что причинили мне.

Я должна. Должна.

— Десяти процентов больше нет… — горько шепчу я вместо должного: «А я тебя не люблю.»

— Что? — он слегка хмурится — видимо, ожидал ответного признания.

«Его не будет. Я не могу. Прости.»

— А девяносто ты… — голос срывается на жестоких словах «не нужен». Надо же, а я верила, что смогу все сказать.

Он молчит. Ждет моих следующих слов.

— Уходи, — просто произношу я. — Уходи, прошу.

И он уходит. Просто уходит, с выражением боли и покорности на лице. И это выражение добивает меня, и я, свернувшись в комочек на кровати с белой простыней, тихо плачу, до боли впиваясь коротко остриженными ногтями в ладони.

Я

снова стою перед изуродованной рамой старого зеркала, вглядываясь в стекло. Но на этот раз отражение не меняется. Теперь я чувствую двойную боль потери — из-за него и из-за нее. Мое ушедшее счастье и мои десять процентов — у них даже есть что-то общее. Их обоих я потеряла навсегда. И по обоим ужасно, безумно тоскую.

Десять процентов меня — мертвые десять процентов меня — всего лишь пытались жить. Всего лишь хотели счастья для себя и, соответственно, для меня. Всего лишь хотели как лучше. Мои десять процентов, которые внезапно обрели для меня лицо и личность.

Она не виновата, что я не умею жить и дышать без него. Не виновата, что моя жизнь разрушается, а я не пытаюсь этому воспрепятствовать. Она просто хотела для меня хэппи-энд.

Но я всегда знала, что девяносто процентов побеждают.

Потому что у умалишенных не бывает хэппи-эндов.