Десять сигм и другие невероятные истории

Мелкоу Пол

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Когда тебе было двенадцать, ты стянул у дяди сигареты и все их скурил. В десять лет ты застрелил из духового ружья гигантскую лягушку. Тебе было так плохо, что ты забросил ружье и больше не брал его в руки. Первый раз ты поцеловался с Эми Уолдер в четырнадцать лет. Она собиралась показать тебе свои трусики, а ты сбежал домой к мамочке. Я тебя не виню. Во всех мирах, где я побывал, у нее были вши. Все зовут тебя Джонни, ноты предпочитаешь имя Джон. На чердаке сарая припрятана стопка журналов «Плейбой».

Однажды ты прожег дыру в ковре в своей комнате. Никто об этом не знает, потому что ты передвинул на это место прикроватную тумбочку. — Он развел руками, как гимнаст, приземлившийся после прыжка.

— Ну? Я не ошибся? — Он улыбнулся и швырнул огрызок в стойло Стэна.

— Я не целовался с Эми Уолдер.

Эми в пятнадцать лет забеременела от Тайрона Биггенса. Потом уехала с теткой в Монтану и больше не вернулась. Джон не стал говорить, что все остальное совпадало.

— Так я прав?

— Более или менее, — кивнул Джон.

— Более или менее? В самую точку, потому что все это происходило со мной. Только в другой вселенной.

Откуда этот парень столько о нем знает? Кто ему рассказал? Родители?

— Ладно. Скажи, как звали моего первого кота?

— Снежок.

— Мой любимый предмет?

— Физика.

— В какой колледж я подал документы? Паренек нахмурился.

— Не знаю, — после паузы ответил он.

— Почему? Все остальное ты же знаешь.

— Видишь ли, я некоторое время путешествовал. А еще раньше выбрал колледж — вот и не знаю. У нас с тобой была одна жизнь, пока я не начал пользоваться прибором. Потом я изменился. — Он выглядел усталым. — Послушай. Я — это ты, но если ты мне не веришь, я не буду настаивать. Пусти меня переночевать на чердак, а утром я уйду.

Глядя, как он берет лестницу, Джон почувствовал себя виноватым — нельзя же так грубо обращаться с гостем.

— Хорошо, можешь спать на чердаке. Я принесу тебе поесть. Сиди тут. Не выходи из сарая и спрячься, если кто-то войдет. Родителей хватит удар, если они тебя увидят.

— Спасибо, Джон.

Дрожа от волнения, Джон смотрел, как Деревенщина открывает дверь и скрывается в ночи, а затем облегченно выдохнул. Хотя самое сложное еще впереди.

Убить Деревенщину было бы просто — один удар по затылку, и дело в шляпе. Но Джон этого не сделает. По крайней мере пока. Положение отчаянное, однако самоубийство его совсем не прельщало. Или это не будет самоубийством?

Он мрачно усмехнулся. Старина Дэн тихонько заржал в ответ.

— Тише, приятель, — прошептал он и протянул Дэну яблоко, которое тот с хрустом сжевал. Конь самого Джона был мертв, причем пал от его же руки.

Как-то раз он оседлал Дэна и решил перепрыгнуть изгородь на поле за домом. Дэн зацепил задней ногой за верхнюю планку. Кость была сломана, и Джон, всхлипывая, бросился на ферму.

Отец встретил его на полпути: лицо мрачное, в руках ружье. Он все видел.

— Дэн

упал! — крикнул Джон. Отец кивнул и протянул ему ружье.

Джон машинально взял оружие, но тут же попытался вернуть отцу. — Нет!

— Если нога сломана, ты должен это сделать.

— Может… — Джон недоговорил.

Дэн пронзительно заржал, и его было слышно даже отсюда. Нога животного была неестественно вывернута. Сомнений не оставалось.

— А доктор Кимбл его не посмотрит?

— Чем ты ему заплатишь?

— А ты?

Отец хмыкнул и отвернулся.

Джон смотрел, как он бредет к дому, пока стоны Дэна не сделались совсем уж невыносимыми. Тогда Джон повернул назад; по его щекам текли слезы.

Глаза Дэна были широко раскрыты. При виде Джона он неистово затряс головой, но, почувствовав приставленный к черепу ствол, вдруг успокоился. Наверное, все понял. Джон вытащил из кармана яблоко и сунул между зубов Дэна.

Конь держал яблоко во рту, не жуя, и ждал. Потом он как будто кивнул хозяину. Джон спустил курок.

Дэн вздрогнул и затих. Джон рухнул на землю и рыдал целый час, оплакивая Дэна.

А теперь он стоит рядом. Живой. Джон погладил морду животного.

— Привет, Дэн. Воскрес из мертвых. Совсем как я.

Услышав, как хлопнула дверь, отец с матерью умолкли, и Джон понял, что разговор шел о нем.

— Поем в сарае, — сказал он. — Я там экспериментирую с электроникой.

Он взял из буфета тарелку и принялся накладывать лазанью. Этого должно хватить на двоих. Поймав его взгляд, отец сказал:

— Послушай, сынок, эта история с мальчишкой Карсоном…

Джон незаметно сунул вторую вилку в карман куртки. — Ну?

— Я не сомневаюсь, ты был прав и все такое… Джон кивнул отцу; мать отвела взгляд.

— Он нас ненавидит за то, что мы фермеры, что мы копаемся в земле, — сказал Джон.

Мать развязала тесемку на шее, повесила фартук на стул и тихонько выскользнула из кухни.

— Знаю, Джонни… Джон. Но иногда нужно сдерживаться.

Джон кивнул.

— А иногда нужно врезать как следует. — Он повернулся, чтобы уйти.

— Ты можешь поесть тут, с нами.

— Не сегодня, папа.

Прихватив кварту молока, Джон выскочил в прихожую и вышел из дома через черный ход.

— Стэн такого никому не позволяет, кроме меня.

— Точно.

Джон, почесывавший у Дэна за ухом, обернулся. Он взял протянутую тарелку с лазаньей и принялся орудовать вилкой, которую предусмотрительно захватил Деревенщина.

— Я всегда любил эту лазанью. Спасибо.

Деревенщина нахмурился, и Джон узнал это упрямство — сталкиваясь с чем-то невероятным, он вел себя точно так же. Теперь лучше заткнуться и не дразнить его доказательствами. Двойник требует более тонкого подхода.

Под пристальным взглядом Деревенщины Джон молча поглощал лазанью. Тот не выдержал первым: