Десять сигм и другие невероятные истории
Шрифт:
Медсестра неотложки промыла ногу Джона, осмотрела запястье и колено. Потом осторожно коснулась лба.
— Что это?
Джон ойкнул и поморщился от боли.
— Возможно, сотрясение. Ну и денек у тебя был. Сначала покусала бешеная собака, потом сшибла машина.
— Да уж, не красный день календаря, — кивнул Джон.
— Красный день календаря, — повторила медсестра. — Давно не слышала этого выражения. Так говорила моя бабушка.
— Моя тоже.
В машине «скорой помощи» Джона уложили
Его привезли в больницу Рота, которая выглядела точно так же, как в его мире — казенное здание постройки 50-х годов. Пятнадцать минут Джон просидел на смотровой кушетке рядом с приемной. Наконец, к нему вышел пожилой врач и тщательно осмотрел.
— Порезы на ладони. Легкое растяжение запястья. Не страшно. С рукой все в порядке, — сообщил он и перевел взгляд на ногу Джона. — Растяжение связок правого колена. Мы наложим повязку. Возможно, пару дней придется пользоваться костылями.
Через пару минут появилась женщина с папкой в руках.
— Нам нужно заполнить кое-какие бумаги, — сказала она. — Тебе уже исполнилось восемнадцать?
Джон покачал головой, лихорадочно размышляя.
— Мои родители уже едут.
— Ты им позвонил?
— Да.
— Нам понадобятся номера их страховых полисов, — сказала женщина и удалилась.
Джон встал, морщась от боли, и подождал, пока она исчезнет за дверью, а затем, прихрамывая, двинулся в противоположном направлении. Найдя запасный выход, толкнул дверь и заковылял на автостоянку, преследуемый воем сирены.
Женщина-патентовед, к которой Джон обратился первой, внимательно слушала его целых пятнадцать минут, а потом заявила, что не берет новых клиентов.
— Тогда какого черта я тут перед вами распинался? — Джон едва удержался, чтобы не закричать на нее.
Второму юристу для отказа потребовалось тридцать секунд. Третий с сомнением выслушал его идею насчет «кубика Рейберна». Тем не менее, не моргнув глазом, взял наличные в качестве предварительного гонорара за подачу заявок на три патента.
Джон позвонил Кейси из дешевой гостиницы.
— Привет, Кейси. Это Джон.
— Джон! Я слышала, тебя исключили на месяц.
— Слухи о моем исключении сильно преувеличены.
— Что случилось?
— Продолжение той истории с Тедом Карсоном. Я сказал Гашмену, что не буду извиняться, и он вышвырнул меня из школы. Видела бы ты, какого цвета была у него рожа.
— Ты отказал Гашмену? — переспросила она. — Вот это да! Говорят, в армии он был полковником.
— А еще говорят, что он пристает к маленьким детям.
— Прекрати!
— А
— Неправда.
— Может, и правда, но в другой вселенной.
— У нас нет доказательств. Джон решил сменить тему:
— Послушай, вообще-то я позвонил, чтобы спросить, не хочешь ли ты прогуляться в воскресенье.
— Конечно, — сразу же согласилась она. — Хочу.
— Сходим в кино?
— Неплохая мысль. А какой фильм?
— Тебе не все равно?
Кейси хихикнула.
— Нет, — сказала она и, помолчав, спросила: — А родители тебя не запрут дома?
— Черт!
— Что?
— Они еще не знают. — Джон взглянул на дешевый приемник с часами, стоявший на тумбочке рядом с кроватью. Половина седьмого. — Черт!
— Думаешь, тебя отпустят?
— В любом случае увидимся в субботу, Кейси.
— Я буду ждать. Джон повесил трубку.
Родители. Он совсем забыл позвонить родителям. Они, наверное, с ума сходят. Проклятие! Он так долго жил самостоятельно, что уже не помнит, как это бывает.
Джон набрал домашний номер.
— Мама?
— Господи? — вскрикнула она. Потом сказала, обращаясь к отцу: — Билл, это Джон. Это Джон!
— Где он? С ним все в порядке?
— Мама, со мной все нормально. — Он немного помолчал. Джонни Деревенщина, конечно, никогда бы не поехал в Толедо, но нужно использовать исключение из школы на всю катушку. — Вам уже звонил Гашмен?
— Да, Джон, но ты можешь не волноваться. Мы все понимаем. Возвращайся домой. Мы на тебя не сердимся.
— Значит, мама, ты понимаешь, что я теперь чувствую. Я поступил правильно, а наказали меня. — Именно так должен был думать Джонни Деревенщина.
— Знаю, родной. Знаю.
— Это нечестно.
— Знаю, Джонни. Откуда ты звонишь? Ты должен вернуться домой. — В ее голосе слышались жалобные нотки.
— Я сегодня не приду, мама. У меня есть кое-какие дела.
— Он сегодня не придет домой, Билл!
— Дай мне телефон, Дженет. — В трубке послышался голос отца. — Ты должен ночевать дома, Джон. Мы понимаем, что ты расстроен, но ты должен вернуться, и мы все обсудим тут, в этих стенах.
— Папа, я вернусь домой завтра.
— Джон…
— Папа, я вернусь домой завтра, — повторил Джон и повесил трубку. Он с трудом удерживался от смеха.
Потом он включил телевизор и до полуночи смотрел дрянные фильмы.
Джон дрожал от утреннего холода. После ночи на ступенях библиотеки колено распухло до размеров дыни и пульсировало болью. Часы на башне пробили восемь; Джон Первичный, наверное, уже отправился в школу. Первым должен быть урок английского. Джон надеялся, что этот ублюдок написал сочинение по Джерарду Мэнли Хопкинсу.