Десять сталинских ударов

Бешанов Владимир Васильевич

Подавляющее превосходство в технике и качественные изменения в организации позволили Красной Армии провести в 1944 году выдающиеся операции на окружение крупных вражеских группировок под Корсунь-Шевченковском, Витебском, Бобруйском, Минском, Львовом, Яссами и Кишиневом, которые вошли в историю как образцы военного искусства. Они явились доказательством роста и зрелости бойцов, офицеров и генералов, которые в ходе войны овладели этой формой стратегического и оперативно-тактического маневра. Многочисленные стратегические резервы Верховного Главнокомандования обеспечили возможность непрерывного наращивания в ходе операций силы ударов и развития их на большую глубину.

В

области оперативного искусства были успешно решены вопросы организации и осуществления прорыва неприятельской обороны, форсирования водных преград. На новую ступень поднялось искусство маневра войсками после завершения прорыва обороны.

Дальнейшее развитие получила и тактика Красной Армии. В наступательном бою она характеризовалась отказом от линейной тактики, высокой маневренностью, массированием сил и средств на направлении главного удара. С лета 1943 года войска перешли к глубокому построению боевых порядков, что привело к сужению полос наступления, участков прорыва, увеличению тактических плотностей.

Но это лишь одна сторона действительности, заслонившая все остальное. Маршал артиллерии Н.Д Яковлев пишет по этому поводу: «К сожалению, большинство их, т. е. статей, бесед, мемуаров, как-то схожи между собой. Они во многих случаях носят налет приедающейся хвалебности в адрес ряда военачальников, описания подвигов отдельных бойцов, политработников, командиров, партизан».

Неизжитыми остались врожденные пороки, присущие большевистской системе: тотальный контроль, низведение отдельной личности до уровня винтика, пренебрежение индивидуальной подготовкой бойца, безжалостность в отношении собственных солдат.

Да, на войне выдвинулись такие талантливые военачальники как Рокоссовский, Толбухин, Черняховский. Но одновременно продолжали командовать армиями и фронтами Гордов, Соколовский, Масленников и прочие «владыки» или, как называет их комдив Гладков, «начальники другого типа»:

«…для них нижестоящий командир являлся пустым местом, в крайнем случае винтиком в железном механизме повиновения: подкручивай гайки и все! Один из таких военачальников — генерал Масленников заставил меня многое пережить…

Сегодня приказывает наступать одной дивизии, завтра — другой, совершенно не давая времени на организацию боя. И, конечно, мы несли ненужные потери. Масленников грозил, наказывал людей, видимо, думал таким образом выиграть бой. Нет! Бой можно выиграть только умением.

Однажды из штаба армии передали, что в нашу дивизию выехал командующий группой и скоро будет на командном пункте. Я обрадовался, думая, что смогу доложить большому начальнику обстановку на моем участке, предложить свои соображения о преодолении трудностей и получить указания. Мне нужно было, как новому человеку, оглядеться, освоиться. И я ждал, что начальник поможет мне.

Ждать пришлось недолго… Мне было сказано, что вызывает командующий Масленников. Быстро взяв карту, сел в машину и поехал с подполковником. Не доезжая двадцати метров, соскочил с машины и только хотел представиться Масленникову, как он начал честить меня на чем свет стоит: «Я вас сниму. В штрафной батальон отправлю. Расстреляю… Почему не наступаете?»…

Стоял перед ним по всей форме, а он, сидя в машине, продолжал разнос, и я видел не умудренного опытом начальника, который мог бы поучить подчиненного, как бить врага на поле боя, а комок нервов, не способный управлять не только людьми, но и самим собой. Это было отвратительно.

Уловив, наконец, момент, я сказал Масленникову, что для того, чтобы наступать, нужно организовать наступление, выделить соответствующее количество боеприпасов и

время на подготовку. Ответ был не лучше начала: «Ты меня учить будешь? Нет боеприпасов — иди сам в атаку!» При таком положении можно было сказать одно: «Слушаюсь, идти самому в атаку…» С тяжелой душой я возвращался на КП. В голове билась мысль: неужели нас годами напрасно учили военному делу, неужели никто не поймет, что нельзя доверять судьбу войск таким людям, что потери, которые несут наши части, во многом зависят от подобных начальников, теряющих голову в сложной обстановке. Масленников не был силен в военном деле. В армию он был переведен накануне войны, а до этого работал в войсках внутренних дел. Организовать наступательную операцию он был не в состоянии: не хватало знаний и организаторского таланта. Потом я подумал, что партия разберется, она добьется, чтобы во главе войск везде стояли настоящие руководители».

Партия разобралась: Масленникова, имевшего образование десять классов экстерном, богатый опыт службы в НКВД и не умевшего «организовать наступательную операцию», через два года после описанной встречи назначили командующим войсками 3-го Прибалтийского фронта, присвоили звание генерала армии и Героя Советского Союза «за умелое руководство войсками и проявленное при этом мужество».

Мучительно трудно, в борьбе с косностью собственного начальства и боязнью его взять на себя ответственность, под бдительным присмотром «органов» рождались новые тактические приемы. Занимались этим в основном офицеры поля боя, причем с риском для жизни. Действуя согласно довоенным уставам, можно было в одной атаке положить целый полк, но не дай бог потерять хоть ржавую лопату «не по инструкции». Великий летчик и воспитатель воздушных бойцов А.И. Покрышкин за свои эксперименты угодил под трибунал. Вдова аса, создавшего тактику советской истребительной авиации, рассказывает: «Особо хочу рассказать о том, к чему привели Покрышкина его новые тактические разработки. Александра Ивановича обвинили в нарушении уставов истребительной авиации. Его исключили из партии, списков полка, отстранили от командования эскадрильей, запретили летать, отозвали его документы на присвоение звания Героя Советского Союза да еще перевели в запасной полк, что было крайне обидно для боевого летчика. И что самое ужасное — на Покрышкина завели уголовное дело. По законам военного времени ему грозил расстрел».

При том, что сбивал он больше всех в полку. Позже политруки-затейники придумают речевку: «Где Кожедуб и Покрышкин — там фашисту крышка», а тогда бдительные товарищи вполне могли «накрыть крышкой» самого Покрышкина.

Аналогичные проблемы были у танкистов, когда на свой страх и риск, в нарушение наставлений, они внедряли атаку с открытыми люками или применяли не предусмотренные уставом боевые порядки, о чем вспоминают генералы Архипов и Белобородов.

Леонид Ильич Брежнев в ответ на претензии цензуры к фильму «Они сражались за Родину» по поводу того, что в картине не нашлось места ни для одного советского генерала, сказал, что войну выиграли полковники.

И то сказать, могли бы возникнуть в голове Гордова и Мехлиса такие, к примеру, рассуждения: «Изучая воздействия на методы ведения войны новой техники и оружия, мы в то же время рассматривали и роль основного фактора, обеспечивающего военный успех, — роль отдельного солдата. Обученный?… Правильно! Американский солдат обладает высокими боевыми качествами, но и для него есть предел. Поэтому сохранение его индивидуальной силы и силы коллектива является одной из важнейших задач командира».