Десять сталинских ударов
Шрифт:
31 марта окруженная немецкая группировка, выдвинув вперед танковые дивизии, таранным ударом прорвала оборону 4-й гвардейской танковой армии. Город, через который проходила на запад единственная мощеная дорога, Лелюшенко удержал, хотя был момент, когда в рукопашной схватке пришлось принять участие офицерам штаба армии и политотдела: «Мне и сейчас помнится, как трижды пришлось прерывать свой доклад Г.К. Жукову по радио в связи с прорывом противника на командный пункт 4-й танковой армии. Командующий фронтом в эти минуты говорил: «Иди, руководи отражением атаки, надеюсь, что в плен не попадешь, а потом доложишь». Жуков вообще со всеми нижестоящими был на «ты».
Обойдя Каменец-Подольский с севера, основные силы
Любопытно, что советская история сей факт просто опускает и потому не приводит текст этого замечательного жуковского обращения, которое, по признанию ветеранов вермахта, привело их в полное изумление: в случае продолжения «бессмысленного сопротивления» маршал обещал расстрелять каждого третьего, попавшего в плен. Через два часа последовала поправка: «Расстреляны будут только те командиры, причем перед строем своих частей, которые, несмотря на то что предложение маршала адресовано им, откажутся прекратить сопротивление… Они будут наказаны за бессмысленное пролитие крови вверенных им войск».
4 апреля, когда ожидался ответ на ультиматум, Хубе вновь нанес удар в западном направлении. Преодолев реку Серет по двум захваченным стремительным ударом мостам, немцы перерезали железную дорогу и шоссе Чортков — Залещики, а вместе с ними и коммуникации танковой армии Катукова. Для перехвата путей отхода врага Жуков решил использовать 52-й и 74-й стрелковые корпуса, находившиеся на марше в районе Бучач — Тлумач, перегруппировать из Каменец-Подольского 4-ю танковую армию, а затем еще несколько дивизий из 1-й гвардейской, 18-й и 38-й армий. Однако все эти части, бросаемые в бой с марша на широком фронте, почти без артиллерии, отбрасывались танковым клином.
Утром 5 апреля противник перешел в наступление на внешнем фронте. На пути 2-го танкового корпуса СС, который наносил удар на главном направлении, южнее Подгайц, оборонялись две растянувшиеся на 35-километровом фронте и понесшие потери дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта И.М. Афонина. Они не смогли остановить врага. Немцы прижали советские части к реке, и последним удалось избежать полного уничтожения только потому, что с правого берега были поданы понтоны, на которых эвакуировались остатки корпуса.
7 апреля в районе Бучача авангарды корпуса СС соединились с передовыми частями 1-й танковой армии.
Преследуя выходящие из окружения части Хубе, войска 1-й гвардейской и 4-й танковых армий вышли в этот район и сделали попытку развить наступление в западном направлении. Немцы стремились отбросить их к востоку. Ожесточенные десятидневные бои окончились безрезультатно. Советские войска закрепились на рубеже Золотники — Бучач — устье реки Стрыпа. Немцы прочно закрыли брешь севернее Днестра.
То, что противник его переиграл, как и то, что ситуация на западном направлении вышла из-под контроля командования фронта, признал и сам Жуков: «Смяв оборону 18-го корпуса и 1-й гвардейской армии, танковая группа противника устремилась в район Бучача навстречу выходящим из окружения своим частям. Сколько гитлеровцев прорвалось из окружения, ни я, ни штаб фронта точно установить не смогли. Назывались разные цифры. Как потом оказалось, вышли из окружения не десятки танков с десантом, как тогда доносили войска, а значительно больше».
Так ведь и сам Жуков небось доложил о полном уничтожении 1-й немецкой танковой армии.
Кстати, именно в эти дни, конкретно 10 апреля 1944 года, Жуков был удостоен высшего
В первой половине апреля шли тяжелые бои и на тернопольском направлении. Войска 60-й армии силами 15-го стрелкового корпуса еще 24 марта окружили гарнизон Тернополя — 12 000 человек с 145 орудиями, а части 23, 28 и 106-го корпусов выдвинулись на 15–20 км к западу от города, образовав внешний фронт окружения.
Противник, окруженный в Тернополе, опоясал город сетью оборонительных сооружений и превратил каменные здания в укрепленные опорные пункты. Город был объявлен «крепостью». В приказе подчеркивалось, что в Тернополе немцы защищают «границы Германии». Советские войска предъявили немецкому гарнизону ультиматум, но тот был отклонен.
Для штурма к городу был подтянут 94-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Бои с окруженным противником продолжались более полумесяца.
Германское командование в середине апреля пыталось прийти на выручку тернопольскому гарнизону. Три пехотные дивизии, форсировав Стрыпу в 20 км западнее города, потеснили советские части, а затем на плацдарм была введена 9-я танковая дивизия СС «Хоенштауфен». Для ликвидации возникшей угрозы в помощь пехоте Жуков перебросил из резерва 6-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта А.П. Панфилова, дополнительную артиллерию, 91-ю танковую бригаду и 11-й гвардейский танковый полк — 22 тяжелые машины ИС-2. Свежие части успели вовремя прибыть на место и организовать грамотную эшелонированную оборону на направлении вероятного удара противника вдоль шоссейной и железной дорог на Тернополь: окопали танки, организовали артиллерийские засады, установили минные поля.
Немецкая атака началась 15 апреля вскоре после полудня. Эсэсовцы, не предполагая встретить сильную, да еще и танковую, оборону, шли, как на параде. «Картина была внушительная, — вспоминает генерал B.C. Архипов. — Между железной и шоссейной дорогами, развернувшись на фронте в 2–2,2 км, двигалось на нас более ста танков. Они шли ротными колоннами, по 15–17 машин, впереди «тигры», за ними более легкие «пантеры», в хвосте каждой колонны — 5–6 бронетранспортеров с пехотой. Редко доводилось мне видеть такой боевой порядок в атаке — обычно немецкая пехота шла за танками, а тут едет в бронетранспортерах, даже не рассредоточившись. Может, это для того, чтобы пехота сразу вместе с танками врезалась в наши боевые порядки? А может, 9-я танковая, которая только что прибыла из Франции, лишь теоретически представляла себе разницу между боевыми действиями в 1939–1940 годах и на Восточном фронте в 1944 году? Как бы там ни было, но подобное построение атакующих убийственно прежде всего для них самих… Когда они вышли на дальность 400–500 метров, я скомандовал по радио: «Огонь!» Ракеты дублировали команду. Ну и началось, и закружилась огненно-дымовая карусель! Сверху, с неба, будто свалились штурмовики «Илы» и пошли прочесывать танковые колонны. Оглушительно били тяжелые пушки танков ИС-2, бронебойные снаряды раскраивали даже мощную лобовую броню «тигров». Светлым дымом горели вражеские танки, черным — резиновые покрышки колес на бронетранспортерах. Костры над броней вспыхивали то здесь, то там по всей двухкилометровой ширине поля. После некоторого замешательства фашистские танки начали рассредоточиваться, пошли вправо и влево, другие — куда-то вниз, скрываясь в лощинах. Но там их встречали либо мины, поставленные саперами… либо огонь из засад прямой наводкой».