Десять тысяч лет до нашей эры
Шрифт:
Нижнее белье мне тоже велели снять.
А затем Зурия приступила к подготовке к ритуалу. Прежде всего, она обтерла мое тело смоченным в ароматной воде кусочком меха. Я тут же продрогла. Костер давал жар только одному боку, тем которым я и стояла к нему ближе. Спина нещадно мерзла.
Смыть дорожную пыль было правильным решением, не спорю. Мой запах мог отпугнуть кого угодно и не только будущего мужа. И это еще повезло, что я успела принять ванну в горячем источнике, а если бы нет? Другие поглядывали на эту процедуру с интересом, значит, их самих так не
Зурия сокрушалась над моими царапинами и ссадинами, полученными во время схватки с крокодилами. Она бережно обтирала их водой, сначала на плечах, потом грудь, живот и по бедрам до ступней. Если вас никогда не обмывали в присутствии тридцати других обнаженных танцующих женщин, то глупо даже пытаться объяснить ту гамму чувств, которые успеваешь прочувствовать от начала процедуры до ее окончания.
Скажу только, что когда Зурия, наконец, приступила к покраске, от моего стыда не осталось и следа.
А еще я глазела по сторонам. Меня немного успокоила тонкая набедренная повязка на девушках. Да, они все-таки не были полностью голыми. Просто повязка эта была из такой же красной, как и краска, кожи и сливалась с телом. Лицо обмазывали тоже. Вот что было странным. Эта маска из глины, можно сказать, всех уравнивала между собой. Оставаться прежней красавицей с истрескавшейся на физиономии глиной задача не из простых. Волосы тоже смазывали чем-то, они создавали впечатление влажных, и делали это, видимо, для того, чтобы они не лезли в краску и не портили покрытия на спине и плечах, а то все старания служительниц огня шли прахом. Тряхнешь кудрями разок в танце и все. Опять тебя закрашивай.
Пронаблюдав достаточно долго, пока Зурия приводила меня в божеский вид, я стала различать, что тип глины на женских телах. Какая-то из них почти не сохла, как у этой грудастой, что полностью завладела центральным костром. Ее краска оставалась словно бы чуть влажной, она поблескивала, придавая ее формам сходство с ожившей медной статуей. У других глина вела себя как глина, их тела аккуратно смачивали полосками влажного меха, но глина все равно подсыхала от движения, ветра и жара костра. И если ты не была красавицей до этого, то уж пятна треснувшей глины на лице тебя лишали любой привлекательности.
Я опустилась на колени к Зурии, перехватила ее взгляд, она в это время все еще возилась с глиной, и указала на пляшущую у костра матерь плодородия.
– Мать трижды благословила ее, - тогда-то и ответила мне Зурия.
Я не сразу разобралась с числительными, потом с тем, что она имела в виду, ей понадобилось изобразить жестами "мать" совсем так же, как это делал Эйдер Олар. А благословление это тот жест, которым Эйдер благославлял и погонщиков после того, как они выдали ему слоновий бивень, и пещерных людей после двухдневного праздника.
Тройное благословление Матери означало... что у нее уже есть трое детей.
Женщина! Что ж тебе дома-то не сидится! Вот почему она танцевала
Я снова завладела вниманием Зурии, ткнула пальцем в краску и сморщилась. Указала на трижды благословленную и снова на краску. Зурия, похоже, попыталась убедить меня, что и эта краска не плоха, но я оттолкнула ее руку, когда она попыталась начать меня красить.
"Хочу такую же краску!
– говорило мое насупленное лицо.
– Здесь и сейчас!"
Зурия тяжело вздохнула, как мать, уставшая от капризов ребенка. Я отобрала у нее плошку, склонилась над влажной глиной и провела пальцами, изображая киношные заклинания волшебников.
Брови Зурии поползли вверх. Она смотрела какое-то время, как я колдую над глиной, потом вернула себе плошку назад, распахнула полу халата и из потайного кармана, подшитого с изнаночной стороны, достала небольшой глиняный пузырек. Она разбила его о бортик ступки, как разбивают куриное яйцо, и вылила в кашицу густое масло.
Я улыбнулась ей. В ее взгляде читалось: "Будешь должна".
Зурия перемешала краску и велела мне закрыть глаза. Я повиновалась.
Она начала покрывать меня ею с головы до ног.
Ветер донес до нас топот копыт. Девушки всполошились, я не видела их, но слышала их сдавленные вскрики, понятные во все времена.
Очевидно, гонки на ипподроме кончились. Начиналось самое интересное.
Глава 13. Ритуал
Где-то через четверть часа рядом, за стенами дома, которые окружали внутренний двор, забили барабаны.
Докрашивала меня Зурия в спешке. Девушки суетились, в последний раз увлажняли или подправляли глину, взбивали волосы.
Зурия распустила и мою прическу. Умело и быстро вынула все раковины, вплетенные мне в пещерах, втерла в волосы остатки масла, из-за чего они сделались влажными на вид. Последней она повязала поверх моих бедер красную повязку и, критически оглядев, велела становиться в строй к остальным.
Из-за толстого слоя влажной глины нагота ощущалась не так остро, как если бы меня выпустили в толпу в одной лишь набедренной повязке. Поначалу я прикрывала грудь локонами волос, но заметив, насколько бесстыже остальные выпячивали грудь, отбрасывая волосы на спину, я решила следовать местным традициям. Расправила плечи. Втянула живот. И отбросила волосы.
Давай, прекрасное далёко, я иду.
Барабанщики застучали быстрее.
Служительницы огня запели низкими голосами и колонна тронулась. Мы снова прошли по коридору без окон, освещенного струящимся вдоль стены ручейком огня, и вышли во двор. Над нашими головами улыбался тонкий серп зарождающейся луны.
Положение луны может говорить о моем местоположении на планете, промелькнуло у меня, и похоже, я близко к экватору, ну и что с того, черт подери, если сейчас мне предстоит выйти замуж или сгореть во славу других молодоженов?