Десять тысяч небес над тобой
Шрифт:
— Твое загадочное прощание?
— Да. Я скоро вернусь, хорошо?
Естественно, Ритц сделал свои сады такими же элегантными, как остальной отель. Даже несмотря на то, что весна в Париже ещё только начинается, просторная лужайка уже сияет светлой яркой зеленью. Белые неоклассические статуи стоят на пьедесталах вдоль длинного узкого сада, а ветви деревьев, растущих по краям, уже отяжелели от бутонов, которые скоро станут цветами. Какие-то растения уже расцвели, по большей части, это тюльпаны.
Тео ждёт меня в
— О боже, сядь. Тебе нужно сесть. Как ты себя чувствуешь?
— Я всё еще могу ходить. Но спасибо. — Несмотря ни на что, я смеюсь.
Он ведёт меня к ближайшей скамье, его руки держат меня за плечи так, как будто я сделана из хрусталя. Когда мы садимся, он говорит:
— Чёрт побери!
— Я знаю. Я знаю!
— Я не могу это осознать.
— Ты не можешь осознать? — это меня тошнит по утрам.
— Просто… здесь маленький Пол. Или маленькая Маргарет. — он смотрит на мой живот так, как будто это экран прямо в мои внутренности, потом трясёт головой, явно пытаясь держать себя в руках. — Значит я буду дядя Тео. К этой ответственности надо привыкнуть.
Он слишком усердствует, пытаясь приободрить меня, потому что понимает, как это должно быть сбивает с толку. И может быть он слишком пытается казаться счастливым из-за того, что должно быть для него тяжело воспринять. Но я догадываюсь, что его эмоции искренни, и это меня трогает больше, чем я ожидала.
Я никогда не понимала, как кто-то может быть влюблён в двух людей одновременно. Сердце может петь только одну песнь за раз.
Однако, я узнала, что быть влюблённой не означает, что весь мир стал невидимым. Если ты кого-то находила привлекательным до этого, то он не сможет магически стать уродливым, когда ты влюбляешься в другого человека. Ты не перестаешь думать, что он забавно шутит, не перестаёшь интересоваться тем, что он говорит. У тебя не пропадают чувства к человеку, потому что он не тот, кто тебе дороже всех в мире.
Конечно, это не то же самое, как быть влюблённой. Как бы то ни было, я понимаю больше, чем когда-либо, о том, какая пропасть лежит между влечением и любовью. Даже в минуты какой-то связи с Тео, он стоял по другую сторону границы, которую у меня нет желания переходить.
И наконец Тео принял эту границу.
— Я угощу тебя первым пивом в твоей жизни, — шепчет он, наклоняясь вперёд, обращаясь к моему животу. — Гораздо раньше, чем тебе будет можно. Не говори родителям.
— Ты не в той вселенной. Я думаю, здесь это неважно.
— Никогда не знаешь.
— Тео, в последние несколько дней всё было так странно. Каждый раз, вспоминая, как Пол в тебя выстрелил, я не знала, что думать. Но теперь, это… я глажу небольшой бугорок на животе. — Прошлой ночью я думала о Поле, и ребёнок пошевелился, и всё, что я когда-либо
— Это ребёнок Пола, — говорит Тео благоговейно. Он говорит это себе, не мне. — Боже, хотел бы я увидеть этого парня.
— Я тоже, — это кажется таким странным, зная, что я никогда не увижу этого ребёнка, не подержу его на руках.
Улыбка Тео искренняя, но почему-то неправильная.
— Я был рад, когда мне утром позвонили из отеля. После вчерашнего вечера я не знал, будешь ли ты со мной разговаривать.
— Почему я не должна с тобой разговаривать? — как глупо. Мы оба знаем, почему.
Он только говорит:
— Возможно, я перешёл границу. Определённо, мне нужно принести извинения Полу.
— Что же, передо мной тебе не нужно извиняться. Ты говорил от сердца, и у тебя есть право говорить правду о том, что ты чувствуешь, — здесь, в саду, под навесом деревьев, мы в сердце Парижа и почему-то одни. Я благодарна за это уединение. — Слушай, нам нужно быть честными.
— Всё ещё Пол, — говорит Тео. — Для тебя, он единственный. Я это знаю.
Я пытаюсь найти правильные слова.
— Прошлой ночью меня снова это всё накрыло, как сильно я хотела быть с ним. Мне нужно в этом разобраться, но с нашим Полом.
Тео улыбается мне, довольный, как всегда. Никто не догадается, что он только что признался в любви, потом не дрогнув отстранился.
— Я влюблена в Пола не только из-за лейтенанта Маркова. Это даже не так началось, правда. Просто тогда я призналась себе в этом. Увиденное в Нью-Йорке напугало меня, но всё так, как ты сказал. Я не могу винить его за то, что сделал другой Пол, так же, как не виню тебя за то, что сделал другой Тео.
Его губы сильно сжимаются, потом он говорит:
— Ты уже обещала мне это.
— Нет, теперь это на самом деле так, — говорю я, и несмотря на то, что сейчас может быть неудачный момент, я беру его за руку: — Я сомневалась в тебе из-за того, что сделал другой Тео, и я была неправа.
— Это слишком высокая цена за прощение, — говорит Тео. — Потому что, простив меня, ты простила Пола.
Все было не совсем так просто, но достаточно близко.
— В каком-то смысле я чувствую себя так близко к Полу, как никогда, — моя рука снова застывает на животе.
— Я надеялся на это.
Я тихо говорю:
— Ты не спросил, чей это ребёнок, когда я тебе рассказала.
— Помнишь, как мы с Полом говорили о сексе?
Да, и больше ничего не хочу об этом знать.
Должно быть, у меня кислое выражение лица, потому что Тео неправильно его понимает.
— Слушай, если ты не готова, я могу сделать то, о чём ты меня просила в первую очередь. Я могу отправиться в главный офис с нашей информацией, теперь мы выполнили задание Конли. Он должен сказать, где Пол, дать мне потенциальное лекарство и всё такое.