Десять тысяч небес над тобой
Шрифт:
Это было очень мило, но я спрашивала не об этом. я не собиралась расставаться с Полом. На самом деле, я волновалась из-за Тео.
Она продолжила:
— Мы все — важная часть жизни друг друга и нашей работы. В какой-то степени — это всегда будет правдой. Неважно, что произойдет между тобой и Полом, эта связь останется, — она расчесывала пальцами мои волосы, такие же кудрявые и спутанные, как и её. — Отношения длиною в жизнь очень сложны. Для нового романа это большая ноша.
— Я знаю, — сказала я. Но я уже поняла, что
Пол не ночевал у меня дома с тех пор, как мы стали встречаться в этом мире. Отчасти, потому, что мы чувствовали, что за нами постоянно следят, отчасти из-за того, что не хотел ранить чувства Тео, но главным образом, потому, что мы не хотели спешить. Хотели подождать нужного момента.
В России мы более чем поспешили.
В тот вечер, когда они обнаружили риск расщепления, папа вернулся в большую комнату как раз тогда, когда Пол пришел с террасы. Взяв меня за руку, Пол сказал родителям:
— Хотите еще раз проверить расчеты?
Мама и папа обменялись взглядами, потом она сказала:
— На сегодня с нас хватит. Сделаем это завтра в лаборатории и начнем с того, на чем остановились, — она подняла бровь. — Другими словами, у вас есть свободное время.
Это было меньшим поощрением, чем они думали. Целоваться в моей комнате не так весело, когда приходится думать о том, слышат ли нас мои родители, или, хуже, что они нам аплодируют. Я раньше слушала музыку в наушниках. Теперь я включаю динамики на громкость одиннадцать.
Пол неловко стоял рядом со мной, он еще не придумал, как пройти путь от «уважения к своим учителям» и «страстью к их дочери». Поэтому говорила я.
— Ладно, мы просто…
Потом мы услышали звук упавшего тела на террасе.
— Тео? — я отпустила руку Пола, чтобы подойти к раздвижным дверям, но мама успел первым. Он открыл их, потрясенный, выругался и бросился наружу. Я побежала за ним, но быстро застыла в ужасе.
Тео лежал, распростершись на террасе. Его ноутбук валялся в нескольких футах от него, свет экрана бросал отблеск на лицо Тео, на черноту в его глазах и неподвижность рта.
О боже. Он мертв? Он выглядел мертвым…
Тело Тео задрожало и начало биться в конвульсиях. Его руки и ноги начали трястись так сильно, что замолотили по террасе. Я выдохнула:
— Боже, у него припадок.
— Звони 911, — сказал Пол прямо у меня за спиной, и я услышала мамины шаги, бегущие за телефоном.
— Что делать? — спросил папа, стоя вместе со мной на коленях рядом с Тео. — Нужно положить что-нибудь ему в рот, чтобы он не проглотил язык?
— Нет! Определенно не это, — я слышала, что так нельзя делать, когда у человека припадок, но не знала, что еще делать. — Просто… побудь с ним. — Тео мог нас слышать? Я не знала. Я знала только, что моя кровь, казалось становилась
Папа пробормотал:
— Он никогда не говорил ни о какой болезни, ни о других случаях…
— Нет, — Пол выглядел мрачно.
Может, он был болен? Пожалуйста, пусть он будет болен. Но мы все знали, что у Тео не было эпилепсии. Мы знали, что в этом винить.
Ночной Вор. Лекарство, которым шпион Конли накачивал тело Тео снова и снова в течение нескольких месяцев, от которого у него до сих пор дрожали руки, и оно нанесло больший вред, чем мы думали. Тео не становилось лучше, ему стало хуже.
Конли сказал нам, что ему не нравится полагаться на Ночной Вор в путешествиях между измерениями, мы поняли, что препарат может быть вреден. Но в тот вечер я впервые поняла, как серьезны могут быть последствия.
Впервые я поняла что Тео может умереть.
И в тот вечер Пол решил пойти на всё, чтобы его спасти.
Глава 04
Ветер дует в окна без стекол Замка Святого Ангела, трепля вуаль, надетую на мои кудрявые волосы.
— Ты знал, что Полу придется прийти во Вселенную Триады, — говорю я Конли. — Чтобы найти лекарство для Тео.
— И это я тебе тоже могу дать. Ты можешь спасти их обоих, — тихо смеется он. — Ты избавишь Тео от пост-эффекта путешествий его воплощения из Вселенной Триады в ваше измерение, и избавишь Пола от последствий его путешествия в моё.
— Ты намеренно… расщепил Пола?
Улыбка Конли только становится шире.
— Виновен, каюсь.
Теперь я понимаю, почему напоминание не сработало. Оно могло разбудить душу Пола если… если его душа полностью находилась в его воплощении из этого мира.
Но Ватт Конли разорвал душу Пола на части.
Что бы я ни сказала Конли, этого недостаточно. Нет таких проклятий, которые бы выразили моё возмущение и ярость.
Вместо этого я бросилась на него.
Наши тела сталкиваются, и я ударяю его о стену, выбивая из его легких воздух с удивленным выдохом. Мы оба падаем на бок, но у меня получается восстановить равновесие. Его руки распростёрты на камне, красные одежды лужей растеклись вокруг него. Как бы я хотела, чтобы это была кровь.
Мной овладевает ужасное спокойствие. Может быть, так себя чувствуют люди, которые собираются совершить убийство.
— Ты убил Пола.
— Не убил. Он все еще не может дышать нормально. — Я расщепил его. Совсем не то же самое.
— Ты разорвал его душу на части! Ты сломал его!
Улыбка Конли не такая самодовольная, когда он растянулся на полу.
— Но я снова могу его собрать.
Что он имеет в виду? Потом я снова опускаю глаза на Жар-Птицу, на надпись, которую я никогда до этого не видела.