Десять тысяч стилей. Книга двенадцатая
Шрифт:
– Намного, – кивнул олень.
«Его можно назвать оленем-старейшиной. Или даже оленьим богом, если на то пошло. В моем мире появилось такое необычное создание… Но почему?», – размышлял о ситуации Ливий.
– Ты знаешь, кто я?
– Да, творец этого мира. Я благодарен за подаренную жизнь, – с поклоном ответил олень.
– Хорошо. А есть такие же, как ты?
– Олени, умеющие говорить? Нет, – мотнул головой рогач.
– Не олени.
Собеседник закивал головой.
– Да, такие есть. Старый сом, он умеет говорить. Вожак волков. Медведь в глубине чащи. Ворон
– Все может быть, – кивнул Ливий. – Как думаешь, почему ты и другие умеете разговаривать? Зачем это вам вообще?
Олень задумался. Видимо, он раньше никогда не задавался этим вопросом и просто жил. Наконец, рогач поднял голову и посмотрел на Ливия.
– Может, вам не с кем было поговорить?
Глава 17. Два Короля
Старый сом оказался хорошим собеседником. Он жил прямо в озере у грушевого дерева и считался самым старшим среди разговаривающих животных. Говорил сом степенно, как умудренный опытом старик, и тему разговора обсуждал слишком долго, стремясь разобрать на отдельные кусочки.
Волк-вожак, напротив, говорил коротко и отрывисто. Собеседник из него оказался неважным. Но еще хуже был медведь – тот вообще почти всегда молчал, а говорил что-то только в крайнем случае, в основном «да» или «нет».
Из воронов, к счастью, говорящим оказался только один. Этот тоже любил пообщаться, но не так, как сом, ведя долгий щепетильный разговор, а перетягивая одеяло на себя, стремясь стать центром внимания.
– Все они – слабаки! Занимаются глупостями! Сидят здесь!
– А что должны делать?
– Видеть весь мир! Как я! Я все видел! Дома видел, ворота видел! Медведь сидит в лесу, волк сидит в лесу. Сом со дна не поднимается!
– Их право, – пожал плечами Ливий.
– Дураки! Дураки!
Больше всего Ливию понравились беседы с оленем. Рогач общался по-свойски и спокойно, так, как общается с тобой приятель, потягивая вино из кубка.
– Задержался.
Ливий не мог представить, что будет разговаривать с животными в мире Божественной медитации. «Уж не из-за руны Крата?», – думал Волк. Настоящих ответов не было. Ливию оставалось только признать, что здесь, в мире Божественной медитации, теперь есть, с кем поговорить.
И Волк был рад. После ухода Искандера Божественная медитация казалась слишком пустой. Как террариум, из которого достали ящерицу, оставив лишь растения за стеклом.
Настала пора возвращаться. Ливий вынырнул в реальный мир и сверил время. Здесь действительно прошла неделя. Ожидание в мире Божественной медитации продлилось дольше, но Волк отлично контролировал разницу во времени.
Тело было в порядке. Довольно кивнув, Ливий решил дождаться вызова.
Через четыре часа он действительно пришел. И, к удивлению Волка, против того же противника – Агнибадала.
«Перевернутая Башня дает мне второй шанс», – подумал Ливий, выходя на арену.
Потомок джинна был уже здесь, вовсю ухмыляясь при виде Волка.
– Ты снова пришел? Убежав, поджав хвост?
– Так вышло, – коротко ответил Ливий.
–
В этом Агнибадал был прав. В прошлый раз ветер не сдержал пламя, а Белый Луч не попал во врага. Огонь Агнибадала был не только сильным, но еще и отлично маскировал мага.
– Как ты вообще смог попасть на десятый этаж? Позор для синемордых, которые так не любят проигрывать. И ладно бы ты проиграл в настоящей схватке. Нет, ты сбежал, стоило тебе увидеть силу моего заклинания. И раз так хочется снова быть униженным – я помогу тебе, Арора.
Противник издевался. Чего-то такого Ливий и ожидал, совсем не реагируя на слова Агнибадала.
– Начнем.
– Что ж, начнем, – вновь усмехнулся Король.
Стена огня двинулась на Волка. Все повторялось, как и в первый раз. Огонь скрывал Агнибадала, Ливий не мог разглядеть Короля даже со Взором Дракона, примененным на мгновение.
– Хон!
Огонь столкнулся с огнем. Ливий применил пламя, чтобы остановить вражеское, и на мгновение это дало свой эффект.
– Огнем?! – прокричал Агнибадал откуда-то из-за огненной стены. Ливий оскорбил его, «красномордого», и прощать такое Король не собирался.
Пламя стало сильнее. В ответ Ливий без остановки произносил: «Хон!», вызывая новые порывы огня. Атака Агнибадала казалась не просто заклинанием, а ревущим пожаром, неостановимой стихией, и Ливий отвечал на атаку кратковременными вспышками. Его огонь атаковал огонь Агнибадала, языки пламени иногда достигали Волка, оставляя ожоги, но Ливию было плевать. Он полностью сосредоточился на процессе.
Огонь становился все сильнее, Агнибадал терял остатки терпения. Но Ливий не отступал. Он знал, что и зачем он делает.
Когда до поражения оставалась всего секунда, внутри Ливия произошел сдвиг. Самая строптивая стихия наконец-то открылась Волку.
Воля Огня пробудилась, в миг усиливая пламя.
Агнибадал прокричал что-то невнятное. Видимо, он удивился. Огонь Ливия оказался на редкость сильным, ведь теперь Волк владел Волей всех пяти стихий.
Воля сходного типа усиливает друг друга. Не стоило и сравнивать Волю Огня у того, кто открыл только ее, и Волю Огня у того, кто открыл четыре другие Воли стихий. Мощь пламени была запредельной, пол арены плавился от жара, но Ливий все равно не мог продавить огонь Агнибадала.
Ведь он был потомком джинна.
Сила огня у «красномордых» была причиной их гордости. Агнибадал, несомненно, был одним из лучших среди своего племени. Ливий только и мог, что поддерживать паритет: огонь с двух сторон подавлял друг друга, не давая ни одному заклинанию продвинуться вперед.
– Я покажу тебе, за что стал Королем десятого этажа! Сильнейшая техника моего племени – Пламенеющее Небо! Эйфьо!
Ливий многого ожидал. Но не того, что Агнибадал неожиданно применит Руну Воздуха. Любой другой маг должен был прервать действие заклинания огня, вот только пламя продолжало давить. И как только Агнибадал применил Эйфьо, потоки ветра вплелись в огонь, делая его в разы сильнее.