Десять заповедей мертвеца
Шрифт:
– А у тебя ничего, уютно, – покривила я душой. На самом деле жилище сироты вызывало слезы на глазах. А жалкие попытки приукрасить бедность и одиночество делали ситуацию только хуже.
– Ой, правда? – обрадовалась Подаркова. – То ли еще будет! Вон там я планирую поставить стенку, туда – двуспальную кровать. А в маленькой комнате у нас будет детская…
Я во все глаза уставилась на сиротку. Жанна правильно истолковала мой взгляд и звонко рассмеялась:
– Да нет, не сейчас! Когда-нибудь, когда я замуж выйду, и все у меня будет как у людей. И скатерти,
Жанна обвела глазами свое немудрящее хозяйство и тяжело вздохнула:
– Конечно, можно было бы кредит взять и обставить квартиру… Но мне в случае чего помочь будет некому. Пусть лучше так. Меня еще бабка в детстве учила: «Лучше корку сухую грызи, но ни у кого не одалживайся!» А кредит – тот же долг, правда?
И снова этот ясный взгляд. Ну как можно в наше время быть такой наивной и доверчивой?!
Я осторожно уселась на шаткий стул и отхлебнула чай.
– Жанна, а ты не боишься пускать в квартиру чужого человека? Ты ведь меня совсем не знаешь. Разве так можно? А вдруг я тебе зла желаю?
Девушка пытливо уставилась на меня и покачала головой:
– Не-ет, вы не из тех, кто обидеть может. Я таких сразу вижу. Вы не думайте, я не дурочка какая-нибудь. К тому же у меня есть ангел. Помните, я вам про него рассказывала?
Ну вот, только галлюцинаций нам тут не хватало…
– Конечно, помню, – кивнула я и осторожно спросила: – А где он сейчас, ангел?
– Да кто ж его знает! – засмеялась Жанна. – Он приходит, когда в нем есть нужда. Когда опасность или что-то плохое случается.
И детдомовка как ни в чем не бывало впилась белыми зубами в кекс.
Так. У меня появился отличный шанс выяснить, насколько неадекватна девушка…
– Жанна, а как давно он у тебя появился, этот твой ангел?
Подаркова прожевала, утерла губы белой бумажной салфеточкой и начала рассказ:
– Появился? Ну, думаю, как у всех – при крещении. Меня бабуся в детстве покрестила. Но он долго себя не проявлял, ангел. Наверное, не надо было.
Я с интересом слушала Жанну.
– Когда мне был годик, мы с родителями уехали в город жить. Там у нас жилья не было, и папка – он молодой был, только недавно из армии вернулся – решил идти служить по контракту, на квартиру заработать. Ну, его и убили.
Жанна совершенно спокойно отхлебнула чаю.
– Я его и не помню совсем. От него только фотография осталась, да и та всего одна. Хотите, покажу?
Сиротка сорвалась с места и подскочила к шкафу. Распахнула скрипучую дверцу, за которой ожидаемо обнаружились несколько дешевых вещей на вешалках, и достала с верхней полки тонкий альбом. Плюхнула его мне на колени и принялась показывать:
– Вот, глядите. Это папка мой, на Кавказе, с товарищами своими. А это мамка. Правда, красивая?
Отец Жанны был худым долговязым парнем с торчащими ушами. Он картинно держал автомат, позируя на фоне гор, рядом с другими тонкошеими ребятами. Я перевернула страницу. Мать Жанны оказалась пухлой блондинкой с такими же прозрачными глазами, как у дочери.
– Она папку сильно любила, –
Девушка мечтательно улыбнулась, вспоминая детство.
– Вот тогда ангел в первый раз и появился, – будничным тоном произнесла Подаркова, закрывая альбом.
Я уставилась на Жанну. Девушка вздохнула и сказала:
– Вы мне не верите… Сейчас расскажу, как дело было. У бабуси пенсия маленькая, мы жили на мою пенсию по потере кормильца, – обстоятельно начала рассказ Жанна. – Однажды бабка пустила жильца. Она приехал на лето строить коровник фермеру. А жить ему было негде. Вот бабка и решила подзаработать. Он веселый был, только пил сильно по выходным. И однажды меня схватил.
– В смысле? – осторожно спросила я.
– Изнасиловать хотел, – равнодушно пожала плечами Жанна. – А мне семь лет было. Он меня душить стал, у меня в глазах потемнело… Дальше и не помню ничего. Только очнулась – висит наш жилец под потолком на бельевой веревке. А сам уже холодный.
Жанна с удовольствием положила в рот следующий кусок кекса. Я не отводила глаз от девушки. Ничего себе судьба у бедняги…
– Ну, я в крик. Соседи прибежали. Оказалось, он меня испортить не успел. Они так решили, что он протрезвел, ужаснулся, чего наделать хотел, и повесился. Но я тогда уже знала, что это ангел мне помог!
И девушка торжествующе улыбнулась.
– А на следующий день приехали тетки из района, из соцзащиты, и меня забрали в интернат. Бабка ведь старая была, полуслепая. Разве можно ей ребенка доверять? С тех пор я в интернате жила. А два года назад его расформировали – он малокомплектный был – и меня в город отправили школу заканчивать.
– Послушай, Жанна… А с чего ты решила, что это ангел того типа… ну, устранил? Может, он действительно сам повесился?
– Кто, он?! – засмеялась Подаркова. – Да ладно вам! Это я тогда маленькая была, не понимала, а сейчас знаю – таких упырей на свете много. И как их земля носит? Если бы не ангел…
Подаркова махнула рукой. И вдруг вскочила:
– У меня еще доказательства есть! Сейчас покажу!
Девушка подбежала к шкафу, покопалась в глубине и торжественно, на вытянутых руках положила на стол гитару.
– Это что?
– Это подарок. От него!
– От кого?
– От ангела, конечно! – пожала плечами сиротка. – На семнадцатый день рождения прислали. Мне вообще с тех пор, как я в интернат попала, на каждый день рождения что-нибудь присылали. Сначала куклу, конфеты. Потом что-то посущественнее. Один раз ролики пришли в посылке, мне все ребята завидовали. Потом телефон мобильный. Только у меня его воспитатели отобрали. Сказали, не положено. Не зря у меня фамилия такая – Подаркова! У нас в интернате все думали, что я незаконная дочка какого-то артиста. Киркорова или Стаса Михайлова…