Десять заповедей. Как выжить в современном мире

Шполянский Михаил

Высший дар Бога человеку – свобода. Без свободного соизволения души на грех дьявол бессилен творить над ней насилие. А тут его не просто пустили – призвали! И призывание это слышится со всех сторон: в как бы непроизвольном чертыханье, в шуточном и почти милом «ни пуха, ни пера», в мате, переходящем из статуса ненормативной лексики в «нормативную». Непечатные выражения всегда были уделом группы риска: преступников, пьяниц, разного рода опустившихся личностей. Но что происходит сейчас? Матом ругаются даже дети. Ругаются девочки, не стесняясь, прилюдно, – видимо, не ведая, что творят. Ругаются запросто, в быту, при своих и при чужих детях люди, считающие себя интеллигентами и даже верующими. А ведь мат, по слову святых отцов, это молитва дьяволу. Отец моего крестного, будучи юношей, со своим отцом, священником, в двадцатые годы попал в рукотворный ад большевистского режима – Соловецкие лагеря. Там им пришлось жить в одном бараке с самыми матерыми и отпетыми уголовниками. К ужасу своему, они услышали то, что обычно нам, «простым» людям, слышать не приходится,

но что хорошо известно подонкам общества, мертвым душой, «сожженным в совести своей» (1 Тим. 4, 2). Они услышали мат в полной форме, без купюр, и это было страшно: вся ругань и поношение имели не абстрактного адресата, а относились непосредственно к Самому Господу и Духу Святому, и к Пречистой Богородице Марии. Это настолько мерзко и отвратительно, что и сам создатель мата, злодержитель дьявол, не решился такое откровенное богохульство в завершенной форме распространить по миру. Даже погрязший во грехе мир не способен был принять эту страшную, титаническую во зле хулу. Но сатана потому-то и лукавый, что старается добиться своего не мытьем, так катаньем. Сократив самые мерзкие части мата, он обманул, надругался и посмеялся над глупыми, столь плохо учащимися на своих же ошибках человеками. Им кажется, что в привычке или браваде употребляя эти «крутые» словечки и обороты, вроде бы не обращенные ни на кого персонально, они сильны, современны, независимы. Но этим они сами низлагают себя в рабскую зависимость пред древним ужасом владыки преисподней. «Пусть эти глупцы пока не вполне ведают, что творят, но они уже говорят моим языком, сотни раз на день молятся мне. Осталось совсем немного – и они уже будут моими навсегда!» – это звучит подтекстом любого мата. И до дикости наивным на этом фоне кажется ханжеское изумление: «Что же это Бог столько зла в мире допускает?» А чего хотели? Именем Божиим ругаемся, именованием Его врага наполняем свою жизнь. Последствия закономерны…

Далее. Общая, так сказать, сторона религиозного понимания сей заповеди имеет в виду духовный уровень того, о чем в житейском смысле уже говорилось в начале главы, – значения слова в жизни человека: «от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 37). На этом уровне каждое слово, более того, каждая мысль приобретает буквально космическое и вечное значение. «За каждое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12, 36). У Бога ничего не исчезает бесследно. К своеобразному согласию с этим евангельским текстом пришла даже современная наука. Ученые утверждают, что порожденные нашей речью вибрации распространяются в пространстве и во времени бесконечно. На предстоящем всем нам Страшном Суде «книги (то есть книги жизни, в которых записано все бывшее с каждым человеком. – М. Ш.) разгнутся» (3 Езд. 6, 20). Пред всеми – не только пред Господом, но и перед очами всего человечества – станут явными все наши дела, все наши слова, все наши помыслы. И воспомянем мы, увидим все старательно забытое, услужливой памятью вычеркнутое, от всех тщательно скрываемое. И мы, призванные к вечной жизни, не умрем ли от стыда, от невозможности существовать такими пред всеми? И все наши подлые, лукавые, трусливые, даже и пустые слова – они осудят нас пред лицом совести нашей, пред лицом Божественного Судии. Устоим ли мы на том Суде? Мы, люди, верующие в Бога, веруем ли в обетованные Богом события, в Суд, в вечную жизнь, в вечную смерть? Не должно ли нам не где-то и как-то, но сегодня, сейчас озаботиться решением того грядущего Суда? Не следует ли приложить реальные усилия к тому, чтобы и в немощи духовной, и в суете повседневности быть посильными работниками Господу? Быть внимательными к своим мыслям и словам, не чертыхаться, не материться, не поминать имени Божия всуе – ведь это доступно каждому. Осознать необходимость строгого выполнения Божественного установления, стремиться его исполнять, каяться в пренебрежении даже этими естественными нормами человеческого существования – вот религиозная задача для каждого христианина. Вне серьезного отношения к этому не может быть веры. Это аксиома: «Покажи веру из дел твоих» (Иак. 2, 18).

Наконец, третий уровень – мистический. Мистика имени, именования – одна из древнейших доступных человеку. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом… и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 1, 26; 2, 19). Право давать имена – право владычествовать. Право обращаться по имени – право находиться в общении. Для древних евреев имя Божие было сокрыто: оно было известно им только как описание свойства Божественности, изначальности Его Сущности [15] , да и то в сокровенной форме непроизносимого буквосочетания. Чадам Церкви Христовой Господь открыл Свое имя и в преизбытке любви даровал им Себя: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16). Благовестие – это и откровение об имени Божием: «И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин. 17, 26). «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени

Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19, 29).

15

Онтологически (в глубинном плане бытия) Бог – это Тот, Кто существует Сам по Себе, вне каких-либо внешних причин; это Первопричина, Сущий. Все остальное в мироздании существует благодаря воле Сущего: творение есть производное свободной воли Творца. Наиболее точным описанием основного свойства Божественности в Его имени является таинственное библейское буквосочетание JHVH, из сакрального благоговения не озвучиваемое иудеями и очень условно произносимое как Яхве (в искаженном виде кощунственно усвоенное иеговистами как название своей секты). Предположительно Яхве является производной от древнееврейского слова «иехвех», то есть «Он существует», и переводится как Сущий – так Сам Бог называет Себя: «Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий» (Исх. 3, 14).

Как всегда, говорить о явлениях такого порядка сложно. Некое указание на существо вопроса дает нам знание об «умном делании» – высшем состоянии духовности в православной аскетике. Практика «умного делания» – исихазм [16] – учение глубоко мистическое в христианском духе; стержнем же «умного делания», как известно, является Иисусова молитва – непрестанное произношение в сердце имени Христова. В достаточно популярной форме рассказано об этом в известном произведении «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу». Послушаем же, что говорит об этом известнейший проповедник нашей Церкви, приснопамятный митрополит Сурожский Антоний: «Те, кто читал „Откровенные рассказы странника“, знакомы с выражением „Иисусова молитва“. Так называется краткая молитва: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного“, повторяемая непрестанно. „Рассказы странника“ – это повествование о человеке, который хотел научиться молиться непрестанно (1 Фес. 5, 17). Но поскольку человек, чей опыт передан в этой книге, был странником, многие его психологические особенности, а также тот способ, каким он научился молитве и как употреблял ее, обусловлены именно его образом жизни, и это делает книгу менее общезначимой, чем она могла бы быть; и все же она – наилучшее введение к этой молитве, которая представляет собой одно из величайших сокровищ Православной Церкви. Эта молитва глубоко коренится в духе Евангелия, и не напрасно великие учители Православия всегда подчеркивали, что молитва Иисусова заключает в себе всю суть Евангелия. Вот почему молитвой Иисусовой во всей ее полноте может молиться только тот, кто принадлежит Евангелию, кто действительно член Церкви Христовой. Все Евангельское благовестие, и более того – вся реальность Евангелия заключается в имени, в личности Иисуса. Если вы возьмете первую часть молитвы, вы увидите, как она выражает нашу веру в Господа: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий. В самом сердце молитвы мы находим имя Иисусово; это имя, перед которым преклонится всякое колено (Ис. 45, 23), и когда мы произносим его, мы утверждаем историческое событие Воплощения. Мы утверждаем, что Бог, Слово Божие, собезначальное Отцу, стало человеком и что в Его личности полнота Божества обитала среди нас телесно (Кол. 2, 9)» [17] .

16

Слово исихазм происходит от греч. hesychia – мир, безмолвие, сладость единения с Богом, которые наступают посредством молитвы.

17

Митрополит Антоний Сурожский. Молитва и жизнь. – Рига: Балто-славянское общество общественно-культурного развития и сотрудничества, 1992.

Надеясь, что пытливый читатель обратится к «Откровенным рассказам странника», считаем нужным предупредить: упрощенный подход к непрестанной молитве Иисусовой может навредить неопытной душе, заниматься этим можно только по благословению духовного отца и обращаясь к святоотеческому учению о сем предмете [18] . Подлинное богообщение достигается посредством укоренения святого имени Христова в сердце подвижника. Именно в контексте такого понимания значения имени Божия можно осознать бедственность легкомысленного отношения к этому тончайшему и одновременно мощнейшему средству богообщения. И чем более душа приближается к Богу, тем опаснее такая легкомысленность. А с некоторого момента жизни эти два явления – суетное поминание имени Божия и жизнь в Боге – становятся категорически несовместимыми.

18

Из духовных поучений близких нам по времени жизни отцов, затрагивающих вопрос молитвы Иисусовой, обратим внимание на вышеуказанную книгу митрополита Антония, а также на следующие книги: Старец Силуан. – М., 1994; Монах Иосиф. Старец Иосиф Исихаст. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2000; Святитель Феофан Затворник. О молитве. – М., 1997; Святитель Игнатий Брянчанинов. Правильное состояние духа (смирение, внимание, молитва). – М., 1998.

Конец ознакомительного фрагмента.