Десять жизней Мариам
Шрифт:
– Он и не англичанин, и не француз, он… вообще из других мест, из английской колонии, Вирджинии. Он и мулат – братья.
Цезарь резко прекратил изображать пьяного. Француз вздернул брови. Они обменялись взглядами.
– Братья?
Я кивнула.
– Один отец… работник из Англии, по кон-трак-ту. – Я повторила услышанное французское слово, еще не понимая, что оно означает. – Разные матери. Мать Жака умерла. Мать смуглого
– Ага, – Цезарь снова пошел, вихляясь, зигзагами пересекая грунтовую дорогу.
– Он говорит только по-английски, несколько слов знает по-французски, а язык фон выучил еще в детстве.
Француз нахмурился и недоверчиво зыркнул на меня.
– А впечатление… будто знает, – заметил он, имея в виду то, как толстяк произносил французские слова.
Я слегка покачала головой и вскрикнула от боли: Цезарь наступил мне на ногу.
– Нет, – возразила я. – Он… – Какую там птицу сестра поминала, когда говорила о моем любимом занятии? – Он… попугайничает. Повторяет только.
Мы дошли до берега и забрались в баркас, который должен был доставить нас на «Черную Мэри». Цезарь шагнул через борт, затем повернулся и поднял меня в лодку, словно перышко.
– Так. И чего хочет этот попугай?
– Смит, – сказал я. – Его зовут Джек Смит.
Я не удержалась от усмешки.
Цезарь усмехнулся в ответ.
– Пусть. Так чего же хочет Джек Смит?
Нас ждали. Это была самая темная и самая тихая часть ночи. Затаились даже звезды. Приближение незваных гостей мы услышали задолго до того, как взошло багровое солнце, их весла скользили по воде и выходили из нее с легким чмоканьем. Они-то, видать, считали себя везунчиками. «Черная Мэри» замерла темным неподвижным облаком, словно корабль-призрак. Воронье гнездо [21] пустовало. Даже опытному глазу могло показаться, что и Цезарь, и вся команда «Черной Мэри» погружены в глубокий пьяный сон.
21
Исторический морской термин, которым образно обозначался наблюдательный пост в виде открытой бочки, закрепленной на фок-мачте парусного судна. В бочке сидел наблюдатель или корректировщик артиллерийского огня.
Люди
Заложников Смит все же выкупил. Заплатил он и за груз, который привезла «Черная Мэри» и о котором шла речь на переговорах, причем гораздо дороже.
Когда мы выплывали из бухты, Цезарь положил мне на ладонь пять золотых монет.
– Твоя доля, сестренка, – пояснил он. – Вот как соберешь достаточно этих красивых кругляшков, так и сможешь купить все, что душе угодно. Даже достойного мужа, когда подрастешь!
Я сохранила в памяти этот момент: ведь первый раз в жизни держала в руке монету, заработанную собственноручно!
10
Риф Цезаря
Если б у меня сохранилось все золото и серебро, которое Цезарь давал, пока я жила у него, сегодня я была бы богачкой. Могла бы купить прекрасный дом, землю, скот, лошадей и кур, и деньги еще остались бы. Могла бы при желании и людей покупать. Носила бы красивую мягкую одежду и курила бы элегантную трубку или сигару.
Следующие несколько недель, пока «Черная Мэри» и ее «супруг» плыли на север, Цезарь на каждой остановке использовал один и тот же метод и богател.
Я многое узнала о Цезаре и о его, а теперь и моем мире. Не с его слов. Слушая, наблюдая. Прокручивая в голове сцены и слова, пока они не приобретали для меня смысл. Пока не становились частью реальности.
Таких пиратов, как Цезарь, было много. В каждом порту они захватывали корабли розоволицых и странствовали по теплому Карибскому морю, стараясь избегать столкновений с англичанами или испанцами и вступая в бой только при необходимости. Союзы внутри сообщества были разнообразными и недолговечными. Цезарь говорил, что роман нередко продолжался лишь от восхода до заката. «Черная Мэри» с «супругом» никогда не задерживались в порту или бухте дольше чем на два захода солнца. Цезарь был известен своей манерой исчезать в самое темное время, в три часа ночи, пока еще не рассвело и не зашевелились птицы.
Конец ознакомительного фрагмента.