Десятая симфония
Шрифт:
Туны в самый день приезда гостя давали в его честь большой обед. «Только для своих», - сказала хозяйка; однако своих было человек тридцать. Все уже собрались и с восторгом слушали рассказы и анекдоты Разумовского; он был прекрасный рассказчик и знал анекдоты о всех знаменитых людях мира.
– Надеюсь, вы не сожалеете, что не пошли на концерт?
– спросила одного из гостей хозяйка дома.
– О нет!
– Какой концерт?
– осведомился Разумовский. Ему сказали, что сегодня состоится большой концерт Бетховена.
–
– В котором часу начало?
Разумовский поспешно взглянул на часы. То, что он хотел сделать, было неприлично и неучтиво, но Андрей Кириллович предпочитал совершить десять невежливых поступков, чем пропустить концерт Бетховена. Он рассыпался в извинениях, которых в первую минуту хозяева и гости даже не поняли.
– Ch?re amie, ce que je fais est vraiment d'une goujaterie!..
– говорил он, целуя руки хозяйке.
– Comment faire pour obtenir votre pardon?{30}
Хозяйка натянуто улыбалась и говорила, что она прекрасно понимает. Но по ее лицу Андрей Кириллович видел, как она задета его странным поступком. Гости озадаченно переглядывались: их пригласили на Разумовского.
– Однако как же вы будете слушать музыку голодный?
– Может быть, вы хоть наскоро закусите перед концертом?
Хозяин дома отыскал приглашение. На нем значилось: «Grosse Musikalische Acadйmie des Herrn Ludwig van Beethoven, den 7 May in K. K. Hoftheoter n?chst dem Kaertnerthore»{31}. Дальше следовала программа концерта.
– Знаете что? Я нашел компромисс, - сказал хозяин.
– Вас, конечно, интересует новая симфония Бетховена. Она идет в конце, так что вы можете съесть хоть часть обеда с нами и все-таки попадете вовремя. Мы сейчас же сядем за стол... По-моему, я внес ценное предложение.
– От этого вы не можете отказаться!
Разумовский в самом деле отказаться не мог. Дворецкий побежал отдавать распоряжения поварам. Велено было закладывать карету для гостя. Все перешли в столовую.
– Меня все же удивляет ваша музыкальная ненасытность, - сказала за столом хозяйка, когда прошла натянутость, вызванная решением гостя.
– Ведь вы пробыли два года в Италии и слушали там божественную музыку.
Тотчас заговорили о Россини. Он недавно гастролировал в Вене и всех очаровал: гениальный композитор, дирижер, пианист, певец - у него чудесный голос!
– и вдобавок такой милый, любезный человек.
– На вечере у Меттерниха он экспромтом написал в альбомы гостям шестьдесят музыкальных вариаций на одну тему.
– В Лондоне его осыпали золотом.
– У нас тоже.
– Знаете ли вы, что он «Отелло» написал в двадцать дней?
– So sieht es aus{32}, - улыбаясь, сказал Разумовский. Дамы засыпали его упреками.
– Беру назад, я сам очень его люблю. А вы знаете, в Риме «Отелло» кончается примирением мавра с Дездемоной.
– Сегодня в симфонии вы тоже услышите замечательную певицу, Генриетту Зонтаг, -сказала хозяйка.
– Пожалуйста, не влюбитесь... Двадцать лет, огромный талант и красавица, -с легким вздохом добавила она.
– Как? В симфонии певицу?
– Разве вы не знаете? Девятая симфония объявлена с хором и солистами. Это, очевидно, его нововведение.
Разговор перешел на Бетховена. Андрей Кириллович с тревожным любопытством расспрашивал венцев о своем старом друге, которого давно потерял из виду. Сведения были неутешительные. По общему отзыву, Бетховен опустился, окончательно оглох, стал совершенно невозможным человеком и вдобавок много пил. Некоторые говорили даже, что он спился. Очень плохи были и его денежные дела. Оживление сразу соскочило с Разумовского. Резануло князя и то, что Бетховена, который был гораздо его моложе, все называли стариком.
– Вы знаете, он чуть было нас не покинул, - сказал хозяин.
– Недавно вдруг заявил, что уезжает совсем из Вены. Тогда друзья расчувствовались и подали ему письменную просьбу, чтобы он не уезжал...
– В самом деле, было бы стыдно и досадно, если б Вена потеряла такого человека.
– Будем говорить правду: он весь в прошлом и совершенно выжил из ума.
– Все-таки надо было оказать поддержку старику.
– Я не нахожу, - решительно сказала полная круглолицая дама.
– Я проезжала недавно мимо кафе Мариагюльф, вижу, он сидит на террасе и пьет!.. Если у него есть деньги на вино, то пусть не устраивает в свою пользу концертов и не просит подачек!
– Сурово, но верно...
– Среди них бедняков очень много. Было бы прекрасно, если б мы могли помогать всем, но это немыслимо. Надо оказывать денежную помощь только в случае крайней нужды.
– Да, но что считать крайней нуждой, Мицци? Бетховен, бесспорно, нуждается.
– Нуждается в вине.
– Может быть, вино полезно ему для вдохновения, - весело сказал один из молодых гостей.
– Ах, оставьте, это говорят все пьяницы... Я уверена, Россини пишет без всякого вина.
– Не знаю, как Россини, но я по себе знаю: как только я выпью, я сочиняю восхитительные стихи. Не верите? Как вам угодно.
Гости смеялись. Разумовский становился все мрачнее. Он знал, что в обществе ценили Бетховена, но не могли настоящим образом уважать музыканта, который по бедности устраивал концерты в свою пользу. Андрей Кириллович и за собой знал эту психологию богатого человека, но в других она чрезвычайно его раздражала.
Хозяин дома мягко защищал Бетховена от нападок круглолицей дамы. Он напомнил, что сам Россини чрезвычайно высоко ставит старика и плакал, как ребенок, слушая его музыку. В бытность свою в Вене он первый сделал Бетховену визит.