Десятка (сборник)
Шрифт:
– Лучше бы машину, – сказал курчавый. – Что это – холодильник… Холодильник у всех есть…
Валера резко вскочил и побежал к двери.
– Э, куда? Стоять! – заорали дружинники.
Валера пробежал мимо почты, повернул к магазину, пересек улицу и вбежал в темный двор трехэтажного старого дома, оттуда – в следующий двор. Крики дружинников сзади затихли. Валера перелез через забор детского сада, пробежал мимо беседок и горок, опять перелез через забор. Он оглянулся по сторонам и быстрым шагом пошел по переулку.
Троллейбус
В вагоне электрички было пусто – только старуха с кульками и дядька в шапке-ушанке. Валера лег на дерматиновом, прорезанном в нескольких местах сиденье, натянул шапку низко на глаза.
Валера открыл глаза, пошевелил ногами и руками. Он сидел, скрючившись, на деревянной лавке в зале ожидания маленькой станции. Рядом храпел дядька в ушанке из электрички. У его ног, обутых в кирзовые сапоги, лежал полупустой мешок.
Валера встал, вышел на улицу. На площади перед станицей стоял старый «пазик». За площадью начиналась улица деревянных домов. На голых деревьях за заборами висели яблоки.
Валера обошел здание станции и пошел вдоль полотна железной дороги.
Валера купил в ларьке три пирожка с мясом, съел, не отходя далеко, бросил замасленную бумажку под ноги. Рядом был ларек «звукозапись». Валера подошел. В витрине были выставлены написанные от руки, шариковой ручкой, списки. В ларьке сидел парень лет двадцати пяти, с оспинами и прыщами на щеках.
– Сколько стоят кассеты? – спросил Валера.
– Они так не продаются, только с записью.
– А сколько с записью?
– Десять рублей девяносто минут.
– А когда будет готова запись?
– Дня через три. А что ты хочешь записать?
– Еще не знаю.
– Запиши «Лондон бойс». Ничего темы. Или тебе только наши нравятся?
Из здания станции вышли два милиционера, остановились на ступеньках, оглядели площадь. Валера уткнулся носом в списки, обошел ларек, как будто читая, быстрым шагом пошел прочь.
Валера шел мимо путей, занятых товарными вагонами.
– Э, пацан!
Валера вздрогнул, обернулся. Из открытой двери вагона выглядывал молодой мужик в телогрейке, стриженный налысо.
– Выпить хочешь?
Валера пожал плечами.
– Что ты, как целочка, ломаешься? Залазь!
Валера подошел к вагону, мужик протянул ему руку, помог забраться. В пустом вагоне сидел еще один стриженный налысо, постарше. На расстеленной
– Садись, будь как дома! – сказал молодой.
Валера присел на грязный пол.
– На! – Молодой протянул ему бутылку. – У нас все по-простому, стаканов нет…
Валера сделал глоток, сморщился, взял с газеты кусок зельца, прожевал.
– А мы с Петровичем только два дня, как откинулись… В Шклове были на зоне. Знаешь?
Валера кивнул.
– Выручишь трохи? Хоть червончик, а? А то мы, что выдали, все ж пропили – сам понимаешь… А надо ж еще до дому доехать…
– Червонца не будет… Трульник пойдет? – Валера покопался в кармане, вынул мятую зеленую купюру.
– Да сколько не жалко… Ты ж понимаешь, мы так, по-нормальному… – Мужик спрятал деньги в карман серых грязных брюк. – Ладно, надо еще по пять капель, да? Тебе, Петрович, по старшинству…
Он взял бутылку, подал Петровичу. Петрович сделал долгий глоток, рыгнул, взял корку хлеба, понюхал.
– Ну, за все доброе…
Молодой тоже отпил. В бутылке осталось на дне. Он передал ее Валере. Вагон резко тряхнуло, и он поехал.
– Не сцы, – сказал Петрович. – Это только до станции – туды, сюды… Пей, а то грошы не будут вестись…
Валера выпил, поставил бутылку на пол. Она упала, покатилась по вагону. Поезд набирал ход.
– Я когда у стройбате служил, у нас че-пэ было, – сказал молодой. – Один салага ебанулся, расстрелял шесть человек «стариков» и овчарку…
– А овчарку нашто? – спросил Петрович.
– Откудова я знаю? Я ж говорю – ебанулся… Но они его, конечно, пиздили, в жопу торканули…
Валера повернулся к открытой двери. Состав ехал по мосту. Мелькали опоры. Молодой взял бутылку, подошел сзади к Валере, ударил по голове. Валера растянулся на полу. Молодой сунул руку в карман куртки, нашел пятерку, несколько смятых рублей и мелочь, положил себе в карман.
– Не особо, да? – Он поглядел на Петровича.
Петрович кивнул. Молодой вынул из кармана телогрейки складной нож, вытащил лезвие, несколько раз ударил Валеру в грудь, подтащил к двери, столкнул вниз. Состав ехал мимо свежевспаханного поля.
Кожа
(повесть)
Поезд катится по промзоне, мимо серых стен, за которыми видны заводские цеха. Вдалеке дымят трубы.
Маша сидит в общем вагоне, смотрит в окно. На голове – наушники. Ей лет двадцать, она в черном свитере под горло, волосы собраны в хвост.
Поезд замедляется. В окне – несколько рядов рельсов, составы товарных вагонов. Дернувшись, поезд останавливается. Маша встает, набрасывает куртку, берет сумочку, идет по проходу.
На перроне Маша достает из пачки тонкую сигарету. Щелкает зажигалкой, выпускает дым.