Десятые звездные войны
Шрифт:
— Боб Стар, где?.. А, приятель, вот ты где! — Старый солдат пространства был приземист, лыс и толст, и китель его был увешан знаками отличия долгой карьеры, но сейчас не застегнут в спешке. — Неужели ты не мог подождать секундочку старого Жиля Хабибулу?
— Прости, Жиль. — Боб Стар быстро повернулся назад, и его тонкое, опаленное солнцем лицо потеплело от улыбки, причиной которой стал запыхавшийся, взъерошенный телохранитель. — Я попытался проскользнуть сюда, чтобы лишь разок взглянуть на небо. Неужели ты должен следить за каждым моим шагом?
— Ты
— Великий Джон Стар! — На миг горечь обострила голос молодого человека, когда он увидел на Лице собеседника выражение безоговорочной преданности. — Я допускаю, что мой отец действительно велик. — Он рассудительно кивнул. — Я знаю, что он герой жуткой войны и владелец Фобоса, а также муж моей матери. Но почему он содержит меня под охраной, как преступника?
— Прошу тебя, парень. — Жиль Хабибула, переваливаясь с ноги на ногу, подошел к нему, обходя кустарник, из которого и состоял этот сад на удаленном от Земли камне. Кустарник был привезен с родной планеты и аккуратно посажен здесь. — Быть может, твой отец и строже, чем старый Жиль Хабибула, однако он всего лишь пытается сделать из тебя солдата. И ты знаешь, почему тебя надо охранять.
— Ради моей же безопасности. — Его плечо раздраженно поднялось. — Так сказал отец. Но я закончил Академию Легиона с достаточно высокими оценками. Я научился сражаться. Почему он не доверит мне защиту собственной жизни, как и всем прочим?
— Но ставка больше, чем твоя жизнь, дружище. — Жиль Хабибула быстро оглядел голые стены и отвел его чуть дальше от двери. — И грозит тебе больше, чем сыну Джона Стара. Для нас с Халом не секрет, что Совет выбрал тебя в качестве наследника материнского сокровища.
На загорелом лице Боба Стара отразилось понимание.
— Ты имеешь в виду АККА? — Голос его понизился в благоговении, когда он заговорил о великой тайне, известной под этим кратким символом. Самое драгоценное имущество объединенных человеческих планет, это было оружие для самого отчаянного случая, могущества столь огромного, что каждый законный хранитель его приносил клятву передать его только наследнику.
— Таковы твои будущие обязанности, дружище, — сочувственно вздохнул старик. — Самое благородное назначение, о котором может мечтать человек, — быть единственным носителем великого оружия, как твоя драгоценная мать. И охраняют тебя по приказу Совета с того дня, когда тебя выбрали. Мы с Халом горды служить тебе. Что в этом плохого?
— Однако сейчас я не храню никаких тайн, — снова запротестовал он. — Никаких, за исключением того, что мать передаст мне АККА, когда врачи скажут, что для нее это больше небезопасно — а это, я надеюсь, случится лет через двадцать, не раньше. Неужели все это время я проведу в заточении?
— Быть может, приказ действительно излишне крут, — сочувственно кивнул лысый старик, — но что в нем неприятного? Что касается Фобоса — это просто кусочек рая. Мы имеем все удобства
— Вообще–то ничего. — Пальцы Боба Стара нервно поднялись, чтобы прикоснуться к шраму на лбу, бледному треугольнику, которого не коснулся загар. — Я понимаю, что обладание АККА — великая честь, хотя я не хочу этого. Однако сегодня ночью я не спал и размышлял о многом.
— Твоя голова? — Жиль Хабибула заметил его пальцы у лба. — Не в ней ли дело, дружище? Что, этот старый шрам вновь причиняет тебе боль?
Боб Стар, не отдавая себе отчета, опустил руку, и лицо его стало жестким. Старая боль не возвращалась — но только потому, что не было случая. Природа и последствия старой травмы были его тайной, охраняемой столь же тщательно, как он намеревался охранять и оружие, называемое АККА. Губы его молча сжались.
— Всего лишь плохое настроение. Я знаю, как с этим бороться! — Жиль Хабибула взглянул на него с надеждой. — Блюдо с ветчиной, мясом и яйцами, со свежим черным хлебом и кофейником, чтобы все это прошло получше. А после, может быть, яблочный пирог. Ты сегодня встал смертельно рано и вытащил бедного старого солдата из постели, даже не дав ему перекусить. Вернемся к завтраку!
— Позже, Жиль. — Боб Стар говорил отсутствующе, глядя в черное небо. — Сначала я хочу кое–что увидеть.
— Что бы ты ни искал там, это не следует делать на пустой желудок. — С неожиданной тревогой старый солдат стал смотреть в мрачное небо, и лицо его выглядело сейчас очень старым. — Но в чем дело, дружище? Ты слишком юн, чтобы выглядеть таким мрачным.
— Я не мог заснуть. — Боб Стар по–прежнему глядел в небо. — Я не знаю даже, почему. Однако окна у меня были открыты, и, пока я лежал там, я увидел вдруг что–то среди звезд.
— Что, дружище? — Сопящий голос Жиля Хабибулы зазвучал неожиданно внимательно. — Что ты там увидел?
— Всего лишь крошечную зеленоватую искорку, — медленно сказал Боб Стар. — В созвездии Девы, близ Виндемиатрикса. Не знаю даже, почему, но это подействовало мне на нервы. Она исчезла из виду, когда Марс стал подниматься. Я не знаю, что это было, однако хотел бы взглянуть с помощью телескопа.
Он пошел в направлении сияющего купола маленькой обсерватории, которую установил в конце сада — так, чтобы можно было наблюдать за звездами при посредстве электронных отражателей и собственного неутомимого ума, невзирая на заключение.
— Подожди, дружище. — Голос толстяка прозвучал острее. — Ты же не мог вытянуть бедного старого солдата Легиона из его жалкого сна для того, чтобы взглянуть на звезду?
— Но это не просто звезда. — Он повернулся к Жилю Хабибуле с хмурым выражением человека, которого вырвали из задумчивости. — Потому что несколько ночей назад ее там не было — я осматривал случайно тот же самый сектор неба, искал астероид, который, казалось, сбился с курса. Это не может быть новая — не с этим странным, бледно–зеленым цветом.