Десятый день рождения

Румянцев Александр

Сзади послышался тихий смех, скрыть который кому-то было, видимо, чересчур трудно. Но обращать на это внимание Джессамина не стала.

Она понимала, что ее слушают последний раз…

–А, значит, и решение, которое вы в итоге решились принять, было сложным для каждого из вас по отдельности. Каждого сюда привели разные проблемы, разные жизненные пути, – она улыбнулась еще сильнее. – Но в итоге, все… Все вы оказались здесь. Все вы дошли до конца, не решив отсюда уйти в последний момент. А это значит только

одно.

Она начала отходить назад, двигаясь не глядя, спиной. Сейчас ее взгляд был занят.

Он плотно висел на каждом из зала. На каждом уверенном, что Джессамина обращается конкретно к нему…

–Мое предложение было спасительным для всех. Сразу для всех проблем, для всех жизненных путей. Мое решение ваших несчастных участей действительно решило все, что вас гложило. Вот только пока что есть одна проблема… – она перестала улыбаться и посмотрела на зал как мать на ребенка.

Джессика, к слову, не видела на себе глаз Джессамины уже целую минуту… – У всех нас. Мое предложение еще ничего не решило. Еще…

Она улыбнулась одной стороной губ, намекая, что напряжение в их сердцах она создала специально.

Чтобы последующие слова принять им было еще легче…

Все же она была той самой Джессаминой, которую все знали. Все же она была Главной Хозяйкой, которую так не только называли.

Которую такой, ко всему прочему, и считали…

–А значит, пройдя такой путь, вы уже не имеете права отказаться от того рая, что я предложила вам!

Толпа заверещала, будто бы все это время только и ждала этого момента. Смех, радость.

Слезы радости…

Все сейчас было перед Джессаминой. Все ради чего она и работала это время.

Работала ради них…

Она же работала ради совсем другого…

Пройдясь вдоль края сцены еще несколько раз, поймав цветы, которые кто-то решил принести с собой на этот праздник, и получив окончательно осознание, что она оставляет Парк, театр…

А значит, и всех тех, кто в нем был…

В полной уверенности, что главные его герои, которые не знали, насколько было необходимо их присутствие на этом торжестве, не сбегут в самый последний момент. Своими криками и слезами, дождавшимися этой ночи, они пообещали Джессамине, что они дойдут до самого конца. Что ничего не испугаются.

То, что обещали Главной Хозяйке Парка, нарушать было непринято…

Однако сама Джессамина все равно думала совсем о другом.

Отойдя от края сцены, углубляясь в нее все также идя вперед спиной, она до самого конца продолжала раскидываться “поцелуями” то в одну сторону, то в другую. Необходимости в этом не было, также как не было и в последнем разговоре с ними.

Это было сделано для тех, кто сидел в самой глубине сцены.

Для тех, к кому Джессамина и подошла, наконец отворачиваясь от толпы, которая уже ни за что бы не подумала о правильности

этой ночи…

Она хотела, чтобы каждый из тех, что теперь был перед ее глазами, видел, как она старалась ради Их выгоды.

А значит, она старалась ради выгоды своей…

Обернувшись к Ним, она попыталась найти Их лица, которые не были видны в тени самой глубины сцены. Хотя искала она только одно лицо.

То, которое обратилось к ней само…

–Уже собираешься? – спросил он.

Джессамина быстро закивала, теряя в своих действиях последнюю каплю уважения к себе. Там, перед залом, она выглядела как истинная королева.

Здесь, обернувшись лицом теперь к концу сцены, она показала свое истинное лицо. Сейчас она тряслась как маленький ребенок, выпрашивающий что-то очень вкусное.

Вот только то, что выпрашивала Джессамина было не вкусным.

Оно было жизненно необходимым…

–Хочешь уже вернуться обратно? В город? – он продолжал мучить ее вопросами, также как и она – быстро кивать. – В таком случае…

Медлительная пауза, которой наслаждался он и от которой страдала она.

–В таком случае, можешь идти.

Она быстро расправила плечи, с которых впервые за семнадцать лет свалилась целая гора, наполняясь от, вероятно, последних услышанных слов в этом Парке, истинным счастьем, а не тем, что показывала людям в зале. Счастье, готовое излиться слезами, и которые действительно появились бы, если бы после этих слов Джессамине бы не пришлось торопиться.

Она уже начала разворачиваться, когда последние услышанные слова в театре оказались далеко не последними.

–Только постой.

Толпа в зале стала тише, хотя, как поняла Джессамина, она просто перестала их слушать. Они больше не были ей важны.

Теплота и любовь моментально прошла и счастье ее было в том, что догадаться до этого у них бы не получилось. Для этого надо было сомневаться и задавать вопросы.

А это делать им она запретила…

–Да? – боязливо ответила она, предчувствуя, что он может отказаться даже спустя секунду после своего же согласия.

В последнюю ночь, которую ждали целых семнадцать лет, секунды решали все…

–Ты не забыла? – его голос усмехнулся. – Ты не попрощалась с теми, с кем “жила” последние три года…

Джессамина, облегченно вздохнула и поняла, что это последнее условие перед тем, как он позволил бы ей исчезнуть из собственного же Парка.

Перед тем, как он позволил бы ей получить то, ради чего она и выполняла это поручение последние семнадцать лет…

Джессамина резко обернулась к зрительному залу, быстро вздыхая, чтобы сказать людям последние слова. Скорее всего, больше она никогда бы их не увидела. Скорее всего, это был последний раз, когда она увидела бы их сияющие наивным доверием глаза.