Десятый король
Шрифт:
— В одном ты прав. Я прилетел искать помощи. Я не хочу лишиться жизни вот так просто, пусть даже прихватив с собой всех вас. Теперь тайна преступления раскрыта…
— Лишь наполовину. — Людовик Бродячий сцепил на груди пальцы, пристально глядя на пирата. — Есть кое-что, о чем ты нам не рассказал.
Ветер опять завыл сильнее. Песчинки, царапая щеки, уже кружили в воздухе. Тео повыше поднял воротник и посмотрел на Бэйзила, который стоял молча, буравя Людовика выжидательным взглядом. Тот усмехнулся:
— Итак? Что предшествовало твоему падению?
— Я… — Пират
— Якоб?
Король Тирии стоял, ссутулив плечи.
— Я не скажу, дудочник. Я не смею.
Теперь король не мог заставить себя посмотреть на замершего пирата. Что-то вынуждало его опускать голову. Но это что-то едва ли было стыдом.
— Говори, — приказ Капитана Птиц издевательски прозвенел в воздухе. — Лги, Якоб. Так, как ты умеешь. Как научился за эти века.
Казалось, каждое сочащееся ядом слово впивается ворону куда-то под кожу — так сильно король Тирии кусал губы, давая ветру трепать волосы. Но наконец он устало вздохнул, покоряясь:
— Что ж… в тот вечер наша башня была полна больных. Предел всего возможного отчаяния. Город умирал. И ты сказал, что хочешь запереть их здесь и снова позвать огонь. Сжечь их, сжечь скверну. И уйти в другие города.
Пират замер. Почти все теперь смотрели на него.
— Ты не считал так, я знаю. — Король слабо улыбнулся. — Ты их жалел. Но эта ведьминская сила… она завладевала нами день за днем, сам я тоже ловил себя на схожих мыслях, чаще и чаще. Ты взъярился и обвинил меня в трусости. Схватил факел. Я отнял его и попытался запереть тебя. А ты бросился на меня, и, когда мы бились, я столкнул тебя в ров. Но клянусь Господом, Бэйзил. Я…
— Ты лжешь! — Кажется, пират снова собирался ударить, но теперь уже двое — Тони и Альто — готовы были удержать его при первом движении. — Я не мог! Мой хозяин учил меня доброте, и я…
— Бэйзил… — Якоб обошел Бэки, благодарно коснувшись при этом ее плеча. Сделал несколько шагов и остановился прямо перед пиратом. — Ты спас мою душу. Вырвал ее из тьмы и оживил так, как не оживило проклятие. Ты был моим единственным другом. Неужели ты… — он запнулся, — думаешь, что я мог убить тебя по своей воле?
Снова повисла тишина. Тео подумал, что лучше бы разговор этот происходил наедине, а все короли и они с Альто были бы подальше отсюда. Друзья не должны мириться на людях, это невозможно. Мальчик знал это даже по своему классу.
— Я… — начал Бэйзил, но снова замолчал. — Я уже ничего не знаю. Но почему, почему, если ты говоришь правду, я не помню, как… как я отчаялся?
— Потому что память у вас одна на двоих, — произнес Людовик. — Одна страна — одна память. Ведь вы оба должны были быть королями.
— Откуда вам это известно? — нахмурился Эльзевир.
— Я живу здесь уже почти восемьсот лет и многое видел. — Людовик Бродячий посмотрел на стоявших друг против друга Якоба и Бэйзила и вдруг усмехнулся. — Помимо прочего, я недурно умею убеждать. И честно говоря… —
— Но почему?
— Я же… — меняя интонацию, протянул Людовик Бродячий, — дудочник.
— Bello… [18] — пробормотал Тони. Его явно поняли.
— Благодарю. А теперь… — принц посерьезнел, — вам, пернатые, нужно помириться. Или, как ни банально, мы все умрем.
— Ему не за что просить прощения. — Король Тирии покачал головой. — Вся вина — моя, а он…
— Всего лишь безмозглая канарейка? — со злобой перебил его пират. — Так всегда было, ты…
— Бэйзил, вашу мать, что вы в самом деле… — Дальнейшую часть этой фразы Тони озвучил по-итальянски, бурно размахивая руками. Вероятно, он ругался, а потом добавил уже мягче: — Прекратите драму, вы позже научите ваших друзей серьезно к вам относиться. От песка уже дышать нечем! Миритесь!
18
Великолепно (ит.)
— Прости меня, — тихо сказал Якоб.
Бэйзил лишь кивнул, не глядя ему в глаза. И в этот момент все вокруг пришло в движение. Минуты, отданные на разговоры о прошлом, истекли.
Сильный порыв ветра швырнул пиратский корабль и разбил — одним резким, быстрым, жалящим ударом. Стеклянная корка, похожая на иней, покрыла темную древесину галеры, покрыла паруса и… кажется, всех, кто ждал капитана на борту. Крики этих людей утонули в вое ветра почти сразу, но Тео успел их услышать. Услышал их и Бэйзил, неосознанно сделав на умолкнувшие голоса шаг. Та сторона его лица, где была еще кожа, побледнела. Король Якоб резко сжал плечо своего прежнего союзника, удерживая рядом:
— Не надо. Ты им не поможешь. Мы…
Он не успел закончить: стеклянным вихрям наскучило терзать разломанное тело судна. Они заплясали вокруг королей, пока не приближаясь. С жужжанием вступили в битву механические насекомые: часть их, поднявшись, начала образовывать что-то вроде воздушного щита, а часть — разгонять добравшиеся до земли вихри. Тео видел, как каждое насекомое вспыхивает золотым светом — его лучи, казалось, успокаивали ветер. Стеклянные пески падали на землю расплавленной массой. Но после двух-трех вспышек падали и насекомые: конструкция их не выдерживала жара.
— Как же я это не рассчитал… — выругался изобретатель. — Нам надо спрятаться, их так надолго не хватит!
Когда вышли из строя уже почти все насекомые, Альто превратился в дракона и, зажмурившись, расправил крылья — и теперь только он загораживал прочих от ветра и пепла.
— Думайте скорее! — рявкнул он.
Порывы ветра сбивали его с лап, а миллиарды острых песчинок оставляли царапины даже на плотной чешуе. Но никто не успел ничего придумать: ветер стих, небо потемнело еще сильнее. Одновременно Тео услышал низкий угрожающий рокот, идущий откуда-то издалека.