Десятый принц
Шрифт:
Опять пауза, во время которой Фредди осторожно поднял руку, испрашивая о вопросе со своей стороны, но жест был проигнорирован заявлением для всех.
– Особо отличившимся, возможно, разрешу задавать вопросы на вечернем построении… – весьма, весьма расплывчатое получилось обещание. – А теперь о твоём забеге по тестовому тоннелю… Уж не знаю, что на тебя подействовало, но сегодня твой проход засчитан как идеальный. Ни одной ошибки, ни одного просчёта. Ну и напоследок поразил тем, что играючи поломал сразу двух кальвадров. Как у тебя так удачно получилось?
Десятый сам толком сообразить
– Причина проста, господин сержант! Я попросту делал всё с помощью одного подсознания, потому что остальные мысли мои вращались над одним вопросом: «Зачем мы вообще нужны на Полигоне, если учёные могут напичкать транспорт взрывчаткой и атомными бомбами, да взорвать в тылу врага всё, что угодно?»
Сержант развернулся ко всему строю и словно пожаловался:
– Ну вот, теперь у нас ещё один умник появился, который решил затмить Девятого своими заумными выражениями. Придётся, наверное, мне двузначные вопросы изъять из своего оборота… Да и потребовать, чтобы разные философы отвечали только да или нет. А вот тебе, стручок, – он вновь уставился на испанца, – посоветую: не надо держать местных гениев за полных дегенератов. Над вопросом доставки взрывчатых веществ, а также над проблемой перемещения любого предмета без наличия в нём определённого количества живой «древней крови» – работают круглосуточно. И если ты успел заметить, ничего взрывчатого у нас с собой не бывает, даже гранат. А ведь как они нам пригодились бы!..
– Как же нет?! – не удержался от возмущения Девятый. И тут же получил мощный удар в солнечное сплетение и ещё в падении изогнулся от прошедшей по спине «единички».
Командир словно не заметил потери выпавшего из строя бойца, продолжая вещать лекторским тоном:
– Даже наши пули в пистолетах сделаны на основе смешения разных энергетических полей, увеличение которых сразу приводит к нестабильному состоянию и непроизвольному взрыву. То есть пока просто отправить «посылочку» в скопление врагов – не получается никак… – заметив, что Восьмой трясёт губами, еле сдерживаясь от вопроса, разрешил ему: – Ну? Только по существу!
– А нельзя ли, господин сержант, вместе с нами отправлять бронированные установки, роботов и прочую вспомогательную технику?
– Увы, голубчик, нельзя! Предел для нашего транспорта по грузоподъёмности – это наши запасные батареи для винтовок да некая рухлядь весом в половину нашего. И то – в крайнем случае. Больше меня на эту тему не спрашивайте! Научных гениев среди вас нет, и нечего душу теребить!.. Девятый! Что ты корчишься, словно задохлик? Встать в строй! – о чём-то задумался, глядя на согнутого индуса и наверняка замышляя для него новое издевательство. Но неожиданно для всех сменил тему:
– Всё забываю вам поведать о правиле или некоем неписаном законе, который именуется «последний патрон». Иногда такое случается, когда десант работает очень эффективно и выстреливает весь комплект зарядов энергии до последнего, транспорт появляется на своём месте, и можно совершать эвакуацию, невзирая на факт недовыполнения поставленной
Опять постоял, подумал и, уже двинувшись в сторону столовой, пробормотал громко и раздражённо:
– Кажется, они свой лимит на вопросы и на новую информацию исчерпали на сегодня! – и не оборачиваясь назад, крикнул: – На обед, бегом, марш!
Опять был обед с обильной, разнообразной, изысканной и вкусной пищей. До сих пор так никто и не удосужился поинтересоваться о причинах такой роскоши, для, казалось бы, простых солдат. А может, тут виной пышные титулы наследников? Или причина в древней крови и кормят тут подобным образом каждого?
Благо что времени отводилось на данную трапезу больше, чем на завтрак, а посему удалось подискутировать с земляком на страшно волнующую того тему.
– Когда я отыщу этого каторжанина, – шипел индус, с ненавистью поблескивая глазами в сторону углового стола. – То вырву у него печень и заставлю сожрать!
– На всех печени не хватит! – шипел Фредди в ответ. – Лучше угомонись и постарайся не нарываться. Забудь про все обиды и унижения! Нам обязательно надо продержаться и стать бессмертными.
– Да знаю я! Но ты не представляешь, с каким бы огромным удовольствием я сейчас, прямо здесь, прямо на столе и прямо столовыми вилками утыкал бы…
– Тс-с-с! Следи за словами, земляк! – трудно было сообразить, чем можно унять мстительного раджу. – Иначе я с тобой прекращаю всяческие дружеские отношения!
– А-а?.. Чего это ты? – наконец очнулся тот, значительно понижая шёпот.
– Да ничего! Потом всё расскажу и не здесь.
Понятное дело, что поговорить в течение второй половины дня не было возможности. Только во время короткого личного времени после вечернего построения был шанс хоть как-то уединиться для тайного разговора. Полдня в голове крутился один вопрос: где именно можно уединиться? Вроде бы проще не бывает: когда легли на кровати, повернули головы друг к другу и шепчитесь себе на здоровье. Или непосредственно в комнате с умывальниками. Но что-то, а скорей всего интуиция, подсказывало, прослушка в этих местах самая наилучшая во всей казарме. По сути, учёные или сержант вряд ли опасались некоего вселенского заговора солдат и последующего захвата Полигона в руки восставших, но наверняка перестраховались от большинства роковых фортелей судьбы.
Поэтому единственным местом, в котором можно относительно бесстрашно поговорить о мести, оказался сам выход из казармы. Покидать её нельзя, и появление в коридоре будет поводом для наказания, скорей всего немедленного. Однако в самом проходе к поперечному коридору, по мнению принца, никто не поставит прослушивающие устройства. И для одного серьёзного, тем более короткого, разговора должно хватить времени. В момент приближения к столовой на ужин удалось шепнуть земляку прямо в ухо:
– Перед отбоем пройдёшься за мной! – тот, пока усаживался за стол, не спускал с Фредерика удивлённого взгляда.