Детектив Франции. Выпуск 1
Шрифт:
— Ева, умоляю тебя, будь осторожнее. Если ты уедешь, он победит… Ты сама только что сказала, что ничего не изменилось.
Ничего не изменилось! Он прекрасно сознавал, что изменилось решительно все. Даже молчание Евы стало иным. В любви она искала экстаза, когда слова меняют значение, лица выглядят странно, а жизнь похожа на рождественское утро. А любовь повседневную надо нести как тяжкое бремя, на эту любовь ей не хватит сил.
— Я не хочу оставлять тебя одну, — сказал Лепра. — Приготовлю тебе кофе наверху.
Его смех прозвучал неестественно. Они вошли в подъезд. Консьержка бросилась за ними.
— Вот письма, мадам Фожер, и еще бандероль.
— Дайте мне, — сказал Лепра.
Он побледнел и нервно захлопнул дверцу лифта. Ева тоже узнала пакет.
— Ты думаешь, это…
— Боюсь, что да, — ответил он. — Та же бумага. Тот же почерк… и тот же штамп… авеню Ваграм…
Он прощупал контуры картонной коробки. Лифт тихо скользил вверх, и мигающие лампочки на лестничных клетках мгновенным отблеском освещали искаженное лицо Евы и ее глаза, полные ужаса.
— Нет–нет, — сказал Лепра. — Не надо пугаться. Все шито белыми нитками. Это просто запись Флоранс. Нас хотят довести, вот и все.
— Так это она?
— Не знаю… пока не знаю. Скоро увидим.
Ева уже доставала ключи. Они быстро вошли в квартиру, и Ева заперла дверь.
— Иди вперед, — сказала она, — меня уже не держат ноги.
Она медленно последовала за ним, опираясь на мебель. Лепра взял нож для бумаги, разорвал обертку, открыл картонную крышку. Вынул пластинку.
— Этикетки нет! Сядь. Может, это та же пластинка.
Он включил проигрыватель и опустил иглу. Они тут же узнали игру Фожера.
— Вот видишь, — сказал Лепра, — та же пластинка.
— Эта мне больше нравится, — вздохнула Ева.
В паузах слышно было шумное дыхание Фожера.
— Остановим? — предложил Лепра.
— Подожди… чтобы на душе было спокойно.
— Вот еще! Ты так рвешься послушать его болтовню?
Музыка, ставшая уже знакомой, лилась плавно, не предвещая никаких сюрпризов. Они почти совладали со своим страхом.
— Сейчас он произнесет те же слова, — объявил Лепра. — «А ведь недурно?» и так далее. Нет, с меня хватит. Я выключаю.
— Да подожди же!
Рояль смолк. С тихим шорохом скользила игла. Фожер молчал, и Еве вновь стало страшно. Губы Лепра скривились в злой улыбке.
— Это новая пластинка, — прошептал он.
Внезапно послышался голос Фожера. Они были готовы к этому, но подскочили от неожиданности и бросились друг к другу. «Ева… ты ведь здесь, да? Извини меня… я говорю с тобой, как слепой… но на самом деле… я уже просто ничто… Ты сама знаешь, это еще хуже… от меня остался только голос…»
Фожер рассеянно наиграл припев. Ева кусала носовой платок. В нечеловеческом безмолвии, поблескивая, вращалась пластинка. «От меня остался только голос, — продолжал Фожер, — но я
Он проиграл короткий пассаж, и Лепра чуть не крикнул: «Довольно!»
«Думаешь, я преследую тебя?.. Нет, я просто защищаюсь… Ты удивляешься… Твой дружок тоже… Держу пари, он тут, с тобой. Если нет, расскажи ему… Я защищаюсь. Скажу тебе честно: ведь это ты меня мучила, терзала, преследовала… Мне никогда от тебя не освободиться».
— Нет, — прошептала Ева, — нет, это неправда. — Она не спускала глаз с пластинки, словно могла увидеть там Фожера.
«Вы оба должны испытывать сейчас то, от чего страдал я. Справедливость? Я в нее не верю… или, скорее, верю, что ей не обойтись без посторонней помощи… Вот видишь, я и помогаю… Эта пластинка не последняя. Потом, правда, я буду обращаться не к тебе… До свидания, малютка Ева, как бы я хотел любить тебя меньше… Я тебя не забываю. Я никогда тебя не забуду». Раздался легкий щелчок, и пластинка остановилась. Лепра бесшумно встал перед Евой на колени. Она сидела с отсутствующим видом, обхватив голову руками.
— Ева, Ева… дорогая…
Он почувствовал, что голос его дрожит, тихо прошел в кухню, порылся среди бутылок, наткнулся на едва початую фляжку арманьяка, налил полный стакан и принес Еве.
— На, выпей… выпей скорее…
Ева протянула руку.
— Я сойду с ума… Это невыносимо!
Она обмакнула губы в арманьяк, поперхнулась, и Лепра сам осушил стакан одним глотком.
— «Только обращаться я буду уже не к тебе», — повторила она. — Ты понимаешь, что это значит?
— Нет.
Она снова посмотрела на пластинку.
— Я даже не подозревала, что он так меня любил! — сказала она своим грудным голосом.
Лепра схватил ее за плечи и встряхнул.
— Ева… очнись… Я здесь… Мы тоже будем защищаться. Так нельзя.
— Что, по–твоему, мы можем сделать? Мы же не запретим этим пластинкам приходить по почте.
— Нет, но мы вовсе не обязаны их слушать.
Ева горько усмехнулась.
— У тебя хватит выдержки не распечатать пакет? Неужели?.. Вот видишь. Мы прослушаем все. От судьбы не уйдешь. Это входит в его план. Не знаю, чего он добивается, но…
— Что ты городишь! — оборвал ее Лепра. — Он же мертв, черт возьми!
— Это ты неизвестно что несешь, — сказала она тихо. — Ты же прекрасно понимаешь, что у него… друг, сообщник — называй, как хочешь, — и он все знает… Теперь в этом нет сомнения.
Лепра машинально взял пустой стакан, вдохнул еще державшийся аромат.
— Ну конечно, у нас даже есть доказательство… Этот таинственный незнакомец должен был дождаться успеха песни, прежде чем посылать вторую пластинку… Иначе она не произвела бы на нас такого впечатления, так ведь?