Детектив Франции. Выпуск 1
Шрифт:
— У меня есть любовник, — сказала она. — Я думаю, ничего нового я вам не сообщаю. И раз уж вы хотите знать все…
Борель протянул ей письмо.
— Сначала прочтите это. Я не должен был бы вам его давать, но я рассчитываю на ваше молчание.
Письмо писал не Фожер. Эти округлые, тонко выведенные буквы… где она уже видела их?
«Все друзья Мориса Фожера неприятно удивлены бездействием полиции. Следователь пришел к заключению, что это — несчастный случай, что само по себе нелепо. Фожер прекрасно водил машину. Кроме того, он обычно ездил
Ева закинула ногу на ногу и положила письмо на колени. Взгляд Бореля помогал ей хранить спокойствие, она дочитает письмо до конца и ничем себя не выдаст.
«…Так что в гибели Фожера не все ясно. Почему он свернул с объездного пути?.. Потому что хотел покончить с собой. Он замаскировал самоубийство под несчастный случай просто из порядочности, чтобы не дать повода для сплетен. Но если этот человек, так любивший жизнь, покончил с собой, значит, его на это толкнули…»
И вдруг Ева узнала почерк Флоранс. Дома она пороется в секретере… Там наверняка найдутся старые открытки, отправленные из Дании и Швеции, когда Флоранс еще не превратилась в… Нет, это ее почерк, даже не измененный, вульгарный почерк простушки.
«…A тот, кто толкает человека к самоубийству, — преступник. Полиции не вредно бы задуматься о роли, которую сыграла в этой истории Ева Фожер. Мое имя вам ничего не скажет. Главное для меня — потребовать правосудия».
Ева сложила письмо.
— Мы такие письма десятками получаем, — словно извиняясь, сказал Борель. — Маньяки, ревнивцы, одержимые. И тем не менее…
— Тем не менее? — спросила Ева.
— Ну, как вам сказать, это наша рутина — мы обязаны проверить.
— Вы считаете, что я несу ответственность за смерть своего мужа?
— Ну что вы, дорогая. В вашем случае… ну, во–первых, я уступил своему желанию с вами познакомиться… и потом, прежде всего я собирался вас предостеречь… Очевидно, кто–то желает вам зла. Вам не приходит в голову, кто бы это мог быть?
Ева с отвращением положила письмо на стол.
— О! — сказала она. — Конечно. Но тут вы ничем не можете мне помочь.
— Ну почему, если кто–то пытается вам докучать, преследовать вас…
— Спасибо, — сказала Ева, — вы очень любезны, но я сама справлюсь.
Борель одобрительно кивнул.
— В любом случае, теперь вы предупреждены. Обязательно дайте мне знать, если кто–нибудь захочет устроить скандал… Вы, конечно, не знаете, действительно ли ваш муж предпочитал объездной путь, как это сказано в письме?
— Понятия не имею. Я в Ла Боль всегда ездила поездом.
— Вообще–то, — сказал Борель, — самоубийство или несчастный случай — это ничего не меняет.
Он проводил Еву до лестницы. Ева не торопясь спустилась в вестибюль. Она была уже там, но могла поклясться, что Борель по–прежнему не спускает с нее взгляда. Потом, поняв, что он ушел, она бросилась бежать к арке. Лепра сидел на противоположном тротуаре, опираясь на парапет.
— Вот видишь, — сказала она, — меня не арестовали.
— Ты
— Нет, это не имеет смысла. Я бы с удовольствием выпила чаю.
Устроившись на диванчике в маленьком бистро, Ева улыбнулась и, словно спохватившись, заказала белое вино.
— Как простолюдинка, — усмехнулась она.
— Рассказывай.
— Все очень просто. В двух словах: комиссар получил анонимное письмо. Я узнала почерк Флоранс.
— Недурно.
— Флоранс обвиняет меня в том, что я толкнула Фожера на самоубийство.
— Ничего не понимаю, — сказал Лепра.
— Я тоже. Вернее, в первый момент не поняла. Я думала… впрочем, ладно. Флоранс ничего не знает. Она просто пытается досадить мне. Может быть, надеется, что слухи попадут в газеты…
— И из–за этого он тебя вызвал?
— Да… но еще и по другому поводу. Флоранс в своем письме замечает, что обычно Фожер ездил окружным путем, именно для того, чтобы избежать виражей.
— Понятно…
— Этот комиссар не так глуп. Он ничего не знает. Ничего не подозревает. Но эта история с объездом его беспокоит. Твое здоровье, Жанчик. Мы можем чокнуться.
Она чокнулась с ним и с удовольствием выпила кларет. Лепра недоверчиво отпил из своего бокала.
— Так что ты думаешь об этом?
— Что мы можем какое–то время жить спокойно.
— Но ведь пластинки посылает не Флоранс! Если бы она знала правду, она уж не упустила бы своего счастья и все бы рассказала комиссару. Во всяком случае, была бы конкретнее.
— Ты прав, я об этом не думала. Я так удивилась.
— С другой стороны, это письмо кое–что проясняет. Если мы отметаем Флоранс, остается Мелио.
Она осушила свой бокал.
— Дай мне сигарету. Сейчас полшестого… Давай–ка я ему позвоню.
— Мелио?
— Да.
— Зачем?
Ева сняла шляпку, встряхнула головой, уселась поудобнее, с облегчением вздохнула:
— Мы теперь уверены, что это Мелио, да?
— В общем, да. Скорее всего. Он был его другом, издателем.
— Ну и прекрасно. Значит, надо нанести решающий удар. Я попрошу, чтобы он принял меня, и припру его к стене. Подожди, успеешь еще нахмуриться. Если Борель… если комиссар… получит пластинку, он сразу поймет, что случилось… Я видела его, понимаешь, и я знаю этот тип людей… С другой стороны, кто знает, вдруг Мелио не очень по вкусу роль, которую он вынужден играть… Может, если надавить на чувства, он сдастся.
— При условии, — возразил Лепра, — что мы все ему расскажем.
— Ну что ж, расскажем.
— Он нас выдаст.
— Нет, не осмелится. Меня он не выдаст. Так не делается. Мелио все–таки порядочный человек.
Лепра сложил руки и воззрился на блюдце.
— Ты со мной не согласен? — спросила Ева.
— Нет. Не согласен.
— Ты предпочитаешь сидеть и ждать, пока Борель нас арестует? Теперь уже одно из двух. Либо Мелио, либо Борель. Давай, Жан, встряхнись.
Она просунула ладонь под руку Лепра и заговорила с ним сладким голосом.