Детектив Франции. Выпуск 5
Шрифт:
— Готов возместить вам убытки, старина.
— Так вы очень богаты?
— Не жалуюсь.
— Послушайте, Мак–Намара, по правде говоря, в последнее время у нас с Патрицией не все ладно… и, право же, захоти она заново строить жизнь с парнем вроде вас… я, может, и не стал бы перечить… Только, сами понимаете, мне ведь недешево стоило сделать из нее звезду эстрады…
— Так чего же вы хотите?
— Мне нужен человек, готовый оказать услугу… очень важное дело… и довольно–таки опасное, откровенно говоря…
— А?.. Такое опасное, что…
— Совершенно верно!
Казалось, шотландец колеблется.
—
— Даю вам слово.
— Стало быть, по рукам! Что надо сделать, старина?
— Приходите ко мне сюда сегодня вечером, и мы обо всем договоримся.
Убедившись, что Мак–Намара ушел, Дэвит в экстазе воскликнул:
— Невероятно! Неужели такие дураки еще водятся на свете?
— Вот и видно, Питер, что вы никогда не были влюблены!
— Во всяком случае, не настолько, чтобы поверить вам на слово, Джек!
— Это я и имел в виду.
Глава IV
Патриция прилегла отдохнуть — ночь, проведенная в полиции, немного истощила ее силы, — но спала плохо. Стоило закрыть глаза — и воображение начинало рисовать пейзажи Шотландии. Девушке грезилось, что она, в твидовом костюме и в сапогах, с трудом поспевает за Малькольмом, а он ведет ее на вершину холма «показать» ветер своей страны. Малькольм… Патриция даже не пыталась скрыть от себя самой, что влюбилась в могучего шотландца, но в то же время прекрасно понимала: ей не стать его женой, ведь Джек ни за что не даст ей ускользнуть! Бедняга Малькольм, воображающий, будто в Лондоне, как в Томинтуле, все можно решить ударом кулака… Мечтая о будущем, в котором ей было отказано, молодая женщина не могла не сравнивать его с тем, что обещает в дальнейшем ее вынужденное присутствие рядом с Джеком. Волна отвращения захлестывала ее, и Патриция всерьез задумалась о смерти: теперь, когда она встретила Мак–Намару, продолжать прежнее существование казалось невыносимым. Наконец Патриция погрузилась в тяжелое забытье, и ей снилось, будто Малькольм во главе шотландских кланов захватывает Сохо, чтобы освободить ее. Патриция с криком проснулась в тот самый момент, когда ее возлюбленный в разгаре сражения схватил Дункана за шиворот и занес над ним свой клаймор [7] .
7
Клаймор— шотландский обоюдоострый меч с широким лезвием.
У постели стоял Дункан и слегка озадаченно смотрел на молодую женщину.
— Это… вы? — пробормотала она.
— Вас, кажется, мучают кошмары, дорогая?
— Эта ночь в полиции меня доконала.
— Сочувствую, но пенять вам следует только на себя.
— Почему?
— Если бы вы вели себя умнее, то уж, наверное, смогли бы помешать своему кавалеру столь эксцентрично выражать свое восхищение!
— С Малькольмом очень трудно справиться.
— Ах, он уже для вас Малькольм?
— Я хотела сказать…
— Я все отлично понял, Патриция… Вам безумно нравится этот парень, так ведь?
Мисс Поттер вдруг почувствовала, что не может больше постоянно дрожать и подчиняться.
— Да, безумно, —
— И, может быть, именно поэтому вы ничего не предприняли, чтобы облегчить его кошелек?
— Я не воровка!
— Кто вы и кем вам быть, решаю один я!
— А по какому праву?
Джек улыбнулся, разыгрывая добродушие.
— Неужели вы и в самом деле хотите, чтобы я вам это объяснил?
— Нет.
— Тем лучше… Вы снова становитесь разумны… Все это, конечно, нервы… И о чем же вы беседовали всю ночь среди джентльменов из полиции?
— О его родине.
— Естественно… и, несомненно, время быстро текло в мечтах о совместном будущем и жизни, начатой заново? — Он рассмеялся. — Честно говоря, Патриция, я плохо представляю вас в роли пастушки! К счастью, есть я, и я не позволю сделать глупость, которая испортила бы вам жизнь!
— Больше чем сейчас испортить уже невозможно.
— А ведь вы, кажется, неблагодарны, Патриция! Меж тем, у вас есть платья, драгоценности, деньги, вам сопутствует успех… Чего же вы еще хотите?
— Дышать чистым воздухом и избавиться от этой вони!
— Осторожно, Пат… На вашем месте я бы взвешивал слова… нынче утром я очень терпелив, но все же не стоит превышать меру!
— Джек…
— Да?
— Отпустите меня!
— Куда же это?
— В Шотландию.
— По–моему, вы теряете рассудок, дорогая моя! Уж не забыли ли вы, что я вас люблю?
— Какой смысл в этой лжи? Вовсе вы меня не любите, а я просто ненавижу вас!
— Врать очень гадко, дорогая! И если вы позволите мне говорить откровенно, признаюсь, что мне нисколько не мешает ваша ненависть, напротив — это даже придает некоторую пикантность нашему союзу! Вы не находите? Посмотрите на Дэвита… Он меня ненавидит. А меня это забавляет. Он только и мечтает, как бы меня прикончить, и знает, что мне это известно. Таким образом, наш альянс не рискует погрязнуть в однообразии…
— Когда–нибудь вы на секунду забудете об осторожности…
— И не надейтесь, дорогая. Я прошел суровую школу… А что касается вашего шотландца, то ему крупно повезло. Не будь он мне еще нужен…
— Что было бы с ним?
— В настоящий момент он сравнивал бы прохладу вод Темзы с атмосферой родных холмов.
— Неужели вы посмеете убить этого несчастного только за то, что он честен и наивен?
— Разумеется нет, дорогая, я убью его потому, что он осмелился поднять глаза на вас — такие вещи я не прощаю. У меня есть слабость держаться за свою собственность. Жаль, конечно, что его обожание не оставило вас равнодушной, иначе я ограничился бы хорошим уроком — поучить приличным манерам никогда не вредно. Короче, смотрите–ка, какая странная штука жизнь, — если с этим субъектом и впрямь случится что–то скверное, он будет обязан этим вам.
— Не позволю!
— Что мне нравится в вас, Патриция, так это ваша детская манера бурно реагировать, не заботясь ни о какой сдержанности… Когда я был в Оксфорде… Да–да, дорогая, я учился в Оксфорде, правда, ничем особенно не блистал среди студентов Магдалена–колледжа… А потом меня выгнали… так… за ерунду… Итак, когда я был в Оксфорде, нам постоянно внушали, что каждую проблему надо сначала обдумать со всех сторон, а уж потом принимать решение. Жаль, что вы не прошли через Оксфорд…