Детектив на свидании
Шрифт:
Уяснив, что младенец, которого надо спасать, усат и хвостат, участковый выругался, но руки не умыл – вызвонил прописанную по данному адресу гражданку, оказавшуюся единственной владелицей квартиры.
Гражданка прискакала – не иначе, галопом – ровно в полночь. С ключами и, что оказалось еще важнее, официальным договором об аренде квартиры. Участковый внимательно изучал этот документ, пока кошачья бабушка Петровская ловила напуганную детку Азалию, а гражданка хозяйка бегала по квартире, сетуя на нехарактерный беспорядок и опасливо поглядывая на представителя
– Под раковиной батарея пустых бутылок.
– Да кто же знал, что он алкаш, да еще и из буйных! – запричитала, оправдываясь, хозяйка квартиры.
Договор аренды был оформлен на имя Сорокина Никиты Вадимовича, двадцать девять лет, адрес по прописке – поселок Парголово.
– Ночью туда – только на такси, – задумчиво сказал Юра и вывернул карманы.
Маша обреченно вздохнула. У нее тоже денег было – кот наплакал. На метро и очередную булку к завтраку. Кофе-то на работе она бесплатно попьет.
– Подержите! – Петровская всучила участковому привезенную с собой пластмассовую переноску, в которую успела засунуть кошку Азалию, полезла в сумку и отделила одну купюру от тонкой пачки пятитысячных. – Как раз сегодня деточку продала, то есть уже вчера… Езжайте! – Она сунула красную бумажку Юре. – А мы в ночную ветеринарку, у детки что-то с лапкой, как бы не сломана…
В половине первого Юра и Маша сели в такси. Пролетели по непривычно пустому ночному городу, выскочили за кольцевую и около часа оказались у частного дома в Парголово.
У калитки стояла серая «Лада Гранта». Хибара за покосившимся забором имела грустный вид. Особенно в сравнении с замком с башенками по соседству. Поселок Парголово еще не определился, с кем он – с хижинами или с дворцами, но последние уже брали верх.
– Подождешь немного? Мы потом назад в город, – попросил Юра таксиста, выбираясь из машины.
– Бесплатно две минуты, потом десять рублей за минуту ожидания, – отозвался тот.
– «Потом» – это когда? – шепотом спросила Маша. – После чего? Мы что сейчас делать будем?
– Геройствовать, что ж еще?
Юра подергал закрытую калитку, пошевелил штакетины покосившегося забора, нашел качающиеся и раздвинул их, организовав проход.
И сразу же полез в него.
А «Дамы – вперед!» не сказал.
Так себе воспитание…
– Э, э, так не пойдет, я на это не подписывался! – заволновался таксист и дал газу.
Маша осталась на ночной улице одна. Сунула в проем одну ногу, помедлила. Она вообще-то тоже ни на что такое не подписывалась…
– Ты сюда не лезь, жди на улице, я как-нибудь сам, – донеслось из-за забора.
– Щаззз! – шепотом возмутилась Маша и решительно протиснулась на чужой участок.
Там были кочки, кусты, деревья – много всего неуютного. Из мягкого – один Юра, в которого она и врезалась в темноте.
– Стой, раз-два, – скомандовал он, придержав ее, чтобы
– Кто, – поправила Маша. – Кто внутри!
Она уже слышала голоса. Один мужской – сердитый, громкий, – второй слабый женский. Мужчина ругался, пьяно растягивая слова, отчего они делались особенно мерзкими (Маша покраснела), женщина хныкала.
– Полагаю, это они и есть – Сорокины Никита и Катерина, – сказал Юра, заглянув в щелку. – Он ей кулаки показывает, на тех уже костяшки сбиты, а она вытирает разбитый нос рукавом синей кофты с капюшоном.
– Худи это, когда ты уже запомнишь! – рассердилась Маша.
– Спокойствие! – Юра бесшумно покинул свой наблюдательный пункт, увлек ее за угол, на ту сторону, где окон не было. Достал мобильный, послал вызов, дождался отклика, отодвинулся от трубки, пропуская вылетевшее из нее ругательство, и снова притиснул к уху: – Прошу прощения, товарищ участковый, но тут, как мы и думали, дело плохо. Женщина сильно избита, мужик продолжает буянить, уже и окна расколотил, по-моему, это белая горячка. Вызвали бы вы кого-нибудь из своих, пока тут смертоубийство не приключилось!
Он еще немного послушал, кивнул:
– Добро! – закончил разговор и вернул смартфон в карман куртки.
– Он вызовет? – спросила Маша.
– Он вызовет. – Юра заозирался. – О! – И шагнул в темноту.
– Ты соврал про разбитые окна, – уличила его Маша.
– Ничего я не соврал. – Юра выбрался из-под дерева с обломком кирпича в кулаке. Взвесил его в руке: – Сейчас все будет: звон стекла, крики, ругань, ночной забег за невидимыми сущностями – весь джентльменский набор типичной белой горячки. Постояла бы ты все-таки за забором, а? Какая из тебя невидимая сущность в этой белой курточке!
Дальше было весело. И страшновато. Маша пряталась не просто за забором – на другой стороне улицы, в густой тени под въездом в подземный гараж одного из соседних замков. На участке Сорокина трещали кусты, звенели стекла, визжал женский голос и яростно ругался, с трудом выговаривая нехорошие слова, мужской. Незнакомый. Юра помалкивал, но явно не бездействовал – явился к Маше потный, красный, запыхавшийся, со свежей царапиной на щеке. Объяснил:
– Куст сирени подло выступил на стороне врага! – и потащил Машу в узкий проулок. – Пора уступить поле боя кавалерии…
Дежурный наряд прибыл в час двадцать пять.
Буйного алкаша увезли в час сорок.
Девушка в испачканном кровью синем худи, прихрамывая, вышла со двора без пяти два.
– Если я правильно понимаю, дело было так, – глядя ей вслед, сказал Юра. – Мужик по пьяни бил жену и мучил кошку. Жене это надоело, она решила сбежать, сняла квартиру и стала перевозить вещи. Вернулась за кошкой – и напоролась на пьяного мужа. Опять была избита и от греха подальше увезена со съемной городской квартиры в деревенское уединение. Откуда сейчас и пытается убраться…