Детектив США. Выпуск 11
Шрифт:
— Да. — Энн снова оживленно болтала, прижавшись ко мне в широкой кабинке, и я почувствовал, как ее пальцы, словно случайно касались моего бедра. Я откашлялся.
— Тебе миссис Уэвер не очень нравится, да?
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Все просто. Ты вытаскиваешь меня сюда и рассказываешь мне о ее вранье.
Энн улыбнулась.
— Она мне не нравится. А сюда я тебя не тащила, ты сам прибежал. А здесь я тебя поймала, правильно?
— Не надолго. Джей казался озабоченным в последнее время? Не в настроении?
— Ага. Что-то его тревожит, не знаю, что именно, но видно, что
— Глэдис не заметила. ^
— Или так говорит. Хотя она ничего бы не заметила, даже если бы луна свалилась с неба.
Некоторое время я молчал, размышляя о Джее и его чертовом попугае. Похоже, что ему не понравилась моя мысль рассказать всю историю его семье. Не поверил сначала он и мне, а может не верит и до сих пор, что все это результат гипноза, в чем я убежден. Мне совершенно не нравилось наблюдать за тем, как Джей разваливается на куски на моих глазах, и собирался я поймать его неуловимую птицу по многим причинам. Во-первых, наша дружба, его вера меня и его уверенность, что я смогу его выручить. Во-вторых, конечно, Глэдис. Мне казалось, что мой долг Джею намного превышает мои возможности погасить его. Однако я мало чем мог помочь ему, держа язык за зубами, а во всем этом запутанном деле было несколько весьма странных вопросов. Я еще минуту раздумывал, а потом выложил Энн всю историю с попугаем Джея. В заключении я сказал:
— Вот так. Попробую встретится с этим Борденом сегодня вечером, если смогу найти его. Что-то подозрительно.
Она нахмурилась и была абсолютно серьезна.
— Я ничего об этом не знала, Марк. Я видела, что папа чем-то озабочен в последнюю неделю, но считала, что это пройдет. Странно, в тот вечер о попугае ничего не говорилось. Просто несколько трюков, ну как с Гитлером, да небольшая лекция о гипнозе, которую прочитал Борден.
— Какие еще трюки? Что еще он приказал Джею сделать? Расскажи мне все об этом вечере, хорошо?
Официант принес напитки, я отхлебнул рома с содовой, а Энн начала рассказывать.
— Мы устроили ужин в субботу вечером, было восемь человек. В восемь часов явился Борден. Он прочитал небольшую лекцию, а потом продемонстрировал на папе трюк, когда человек падает, ну знаешь он стоит, а Борден ему говорит, что он наклоняется назад, ниже, ниже, еще ниже и когда папа упал, Борден поймай его. Потом он на отце еще кое-что продемонстрировал — гипнотический маятник, тяжелая рука и так далее.
Я прервал ее.
— Ты много знаешь о гипнозе. Откуда?
— Я специализировалась по психологии в колледже, да сейчас читаю «Журнал общей психологии» и некоторые другие.
— Все еще читаешь?
Она улыбнулась и без всякой рисовки сказала:
— Я закончила колледж год назад с лучшими показателями на курсе. Я — голова. Точно. Я считаю, что вообще-то я гений. — Она рассмеялась.
— В прошлом году? Так тебе только двадцать один?
— О! — раздраженно воскликнула она. — Только двадцать один. Если бы я с пятнадцати лет села на героин, сколько бы мне было сейчас. — Она вскинула голову. Ладно, когда Борден с этим закончил, он привел нас всех в расслабленное состояние и попытался провести групповой гипноз. У него получилось с папой, Глэдис и Эйлой. Потом он гипнотизировал их по очереди. Ушел после двенадцати. Было очень весело, но со мной у него ничего не получилось. Думаю,
Я не обратил внимания на эту реплику и спросил:
— А что дальше?
— Как что? Я была бы полностью в твоей власти, дорогой.
— Черт побери, ты же знаешь, что я имел в виду. Что потом произошло на вашем вечере?
Она снова посмотрела на мой рот, все еще втянув щеки, будто покусывая их изнутри. Губы у нее все время двигались туда-сюда, как будто месили что-то. Ее пальцы все еще касались моей ноги, потом она положила ладонь мне на бедро. От ладони исходил такой жар, словно она лежала прямо на коже.
Энн сказала каким-то новым, натянутым голосом.
— Забудь о том вечере, Марк. Давай поговорим об этом вечере. О нашем вечере.
С каждой минутой я все больше и больше запутывался. Казалось, Энн была то в одном, то в другом настроении. Какое-то мгновение она была веселой и милой, очевидно вполне нормальной, а потом ее охватывало, почти поражало, какое-то странное состояние, а может страсть. Я просто не мог разобраться в ней.
— Послушай, Энн, голубушка, — сказал я. — Это не вечер. Понятно? Просто приятная беседа и мне нужна кое-какая информация. Выкладывай.
Она вздохнула и слегка улыбнулась.
— О’кей. Полагаю, ты здесь босс.
Судя по голосу вроде бы ничего не изменилось, никакой напряженности в голосе. Однако ее рука, по-прежнему лежавшая на моем бедре, немного дрожала, и я чувствовал эту дрожь всем своим хребтом.
Она продолжала рассказывать. Борден заставил их проделывать разные штуки. Правда, никаких попугаев. Он рассказал Глэдис, что после того как он разбудит ее, он будет касаться своего носа и она каждый раз будет вставать, откашливаться и садиться. Она так и делала. Когда Борден спросил ее, почему она так делает, она ответила, что ей защемило спину и она пыталась от этого избавиться. Правда, смешно, как они всегда объясняют причины своих действий после внушения?
— Иногда ничего смешного в этом нет. Никакого попугая, а?
— Абсолютно никакого.
— Джей оставался наедине с Борденом?
— Дай подумать… пожалуй, один раз. По-моему, он пошел с папой в его кабинет выпить. Впрочем, это было после того, как все уже закончилось, да они там долго и не задерживались. А что?
— Просто любопытно, Энн. Ни в чем нет уверенности. Больше ничего не хочешь рассказать?
— Больше ничего, ну, что, все?
— Нет. Как насчет того, чтобы дать мне списочек всех, кто присутствовал у вас в тот вечер?
Она несколько мгновений молчала, потом выражение лица у нес снова изменилось.
— Мне придется убрать руку, — сказала она. — Ты вел себя так, как будто и не знал, что она там, Марк.
Я поразился, как напряженно звучал мой собственный голос, когда я ответил.
— Я знал, что она там.
Она улыбнулась, не разжимая зубов, и нежно провела ладонью по моей ноге. Потом потянулась к сумочке и вынула карандаш и кусок бумаги. Во рту у меня пересохло.
Перед тем как начать писать она бросила на меня взгляд из-под длинных ресниц и нежно произнесла: