Детектив США. Выпуск 11
Шрифт:
Я решил, что это будет мой последний визит; после этого я собирался вернуться к себе в контору и, может, выброситься из окна. Я постучал в дверь квартиры номер семь дома 1458 на Марафонской улице. Безрезультатно. Я постучал еще раз и дверь открылась, однако не та, в которую я ломился. В десяти футах от меня открылась дверь восьмой квартиры и оттуда выглянула Эйла Вейчек.
Она выглядела иначе. Порочное выражение лица не изменилось, черные волосы были так же подобраны, брови по-прежнему разлетались в стороны, но
Оно и к лучшему. Мне надо было узнать еще кое-что о вечере у Уэверов, и я пришел сюда по делу, а не ради удовольствия. Впрочем, с Эйлой любое дело могло стать удовольствием. У нее был прекрасный вид даже в одежде. На ней было платье из яркого набивного хлопка — тонкого. А может это был не хлопок, но ткань все равно была тонкой. Казалось, что она носит его с явным неудовольствием. Когда-то у этого платья был вырез мысиком, но на Эйле он превратился в подковообразное декольте, и результаты были налицо. Похоже, одного резкого движения было достаточно для того, чтобы узкие бретельки упали с ее плеч и платье соскользнуло вниз до талии. По крайней мере.
Она нетерпеливо улыбнулаеь.
— Хелло, Марк.
— Хелло. Я искал тебя.
— О-о?
— И Питера. Где он?
— Вышел.
— В гараж?
Она все еще улыбалась.
— Нет. Поехал в центр. Я думала, что ты, может быть, вернешься сегодня.
— Я не из-за этого пришел. Я хочу сказать, что мне надо задать тебе несколько вопросов. Много вопросов. Вам обоим.
— Заходи.
Я вошел, она закрыла за мной дверь и подошла к приоткрытой двери в противоположной стене, которая вела в квартиру Питера. Девушка захлопнула дверь, посмотрела на меня и пожала плечами.
— Садись, — сказала она.
Я сел, а Эйла пододвинула ко мне другое кресло и удобно устроилась в нем, изящно перебросив ноги через ручку.
— Нашел попугая, о котором ты вчера спрашивал?
— Нет. Может и не найду. Ты слышала про Джея Уэвера?
— А что с мистером Уэвером?
— Его кто-то убил.
Она сбросила ноги на пол.
— Убил… ты хочешь сказать, что он погиб?
— Ты разве ничего не знала об этом?
— Нет. Как ужасно! — Она помолчала, потом спросила. — Как это произошло?
Я постарался не распространяться.
— Его нашла полиция. В него стреляли. Похоже, никто не знает, кто это сделал или почему.
Она недоверчиво покачала головой. Через несколько мгновений она пожала плечами и снова перебросила ноги через ручку кресла. У подола платья расцвела полоска белого бедра шириной в шесть дюймов, став внезапно самым ярким пятном в комнате. Бесспорно, самым красивым.
Я откашлялся и неопределенно произнес:
— Джей выглядел нормально в тот вечер?
— Пожалуй, да. Я не очень хорошо его
— Значит Питер его знал?
— Он делал для него кое-какую работу. Знаешь, объявления, рекламные плакаты. Этим он зарабатывает на жизнь — коммерческим искусством.
— Коммерческим?
— Да. Вчера у меня создалось впечатление, что ты был невысокого мнения о моем портрете.
— Черт, вряд ли я его видел.
Она усмехнулась, и я спросил:
— Так значит, вы с Питером были старыми друзьями Джея?
— Нет. Питер нравился мистеру Уэверу, поэтому он нас и пригласил. Вот и все.
— Вчера ты мне сказала, что Борден тебя тогда загипнотизировал. Ты что-нибудь помнишь об этом?
Она нахмурилась.
— Мне не совсем все ясно, но я помню достаточно хорошо. Он приказывал мне делать разные вещи, и я помнила, что он мне говорил и все исполняла. Такое было ощущение, что мне все равно. Борден сказал, что я не была в глубоком трансе.
Бедро ее блестело. Она слегка качнула ногой и, казалось, что кроме этого роскошного бедра в комнате ничего нет. Я сказал:
— А эти внушения… он их снял перед тем как вы разошлись?
— Да. Думаю, это было около половины первого. Мы все как раз собирались уходить.
Я проглотил слюну.
— Вы все ушли вместе?
— Нет. Мы с Питером ушли первыми.
— Борден был еще там, когда вы уходили? — Я снова глотнул. Глаза заслезились.
— Нет. Он ушел первым, как раз перед нами. Все остальные, кроме Бордена, еще оставались там, когда мы с Питером ушли.
Немного помолчав, она спросила:
— Нравится?
— Что нравится?
— То, на что ты смотришь?
Боже мой! Я все еще смотрел на бедро. Я заморгал и перевел свой взгляд на ее лицо. Она улыбалась, откинувшись на спинку кресла и слегка покачивая ногой. Это была самая настоящая порочная улыбка. От всего этого покачивания подол ее платья пополз понемногу вверх. И там, где он полз чуть-чуть вверх, открывалось очень многое.
— Что ж, Эйла, все, пожалуй, раскрыто, точнее — закрыто. Я имею в виду вопросы. На данный момент. — Мне хотелось завершить сегодня еще кое-какие дела, но я чувствовал, что становлюсь каким-то несобранным. Я встал. — Ладно, спасибо. Я лучше пойду.
Она тоже выпрямилась, скользнув немного вперед с ручки кресла, отчего ее платье поднялось еще выше. Кроме Эйлы под платьем, как и вчера, ничего не было, и судя по всему, она не возражала против того, что мы оба это знаем.
Она встала и платье прошелестело вниз до колен.
— Ты должен идти, Марк?
— Когда-то надо.
— Останься еще немного. Вчера вечером ты не очень рвался уходить.
— Я и сейчас не рвусь.
— Тогда не уходи, Марк. Останься еще чуть-чуть. Со мной. — Она шагнула ко мне.