Детектив
Шрифт:
Хорхе поневоле пришлось сбавить ход, и Урсула Феликс буквально повисла у них на капоте, чтобы остановить. Эйнсли опустил стекло со своей стороны.
— Малколм, послушай! — взмолилась репортерша. — Ты должен вразумить этих парней. Наш босс, леди Даваналь, просила нас приехать. Она так и сказала по телефону. Наш канал принадлежит Даваналям, и что бы там у них ни случилось, мы должны сообщить об этом в утреннем выпуске новостей.
Стало быть, их действительно навели изнутри, подумал Эйнсли. И не кто-нибудь, а сама Фелиция Меддокс Даваналь, то есть женщина, ставшая вдовой всего за несколько минут
— Послушай, Урсула, — сказал он, — сейчас этот дом — место преступления, и тебе прекрасно известно, что это значит. Скоро сюда прибудет сотрудник из пресс-службы. Он сообщит тебе все, что мы сочтем нужным сделать достоянием гласности.
Вмешался оператор, торчавший за спиной у журналистки:
— Миссис Даваналь не признает полицейских установлений, когда речь идет о собственности семьи. А тут все принадлежит им — и по ту, и по эту сторону от ворот, — он указал сначала на дом, а потом на телевизионный микроавтобус. — И характер у нашей леди крутой, — добавила Урсула. — Если мы не прорвемся внутрь, можем запросто вылететь с работы.
— Я буду иметь это в виду. — Эйнсли сделал знак, чтобы Хорхе въезжал в ворота. — Назначаю тебя ведущим детективом по этому делу, — сказал он ему. — Я тоже подключусь к расследованию.
— Слушаюсь, сержант.
Колеса их машины зашелестели по гравию подъездной аллеи, они миновали несколько высоких пальм и фруктовых деревьев, затем припаркованный ближе к дому белый “бентли” и остановились у помпезного парадного входа с затейливой дверью, одна из створок которой была распахнута. Когда Эйнсли и Родригес выбрались из машины, входная дверь открылась полностью и на пороге возник высокий немолодой мужчина, который держался с таким чувством собственного достоинства, что нельзя было не распознать в нем дворецкого. Он посмотрел на их полицейские значки и заговорил с британским акцентом:
— Доброе утро, джентльмены. Прошу вас войти. — В просторном, обставленном дорогой мебелью холле он снова повернулся к ним. — Миссис Мэддокс-Даваналь сейчас говорит по телефону. Она просила вас подождать здесь.
— Нет, так дело не пойдет, — резко возразил Эйнсли. — Поступило сообщение, что в доме была стрельба, и мы пройдем на место преступления немедленно.
Вправо от холла уходил застланный ковровой дорожкой коридор, в дальнем конце которого маячила фигура полицейского в форме.
— Тело здесь! — окликнул он детективов.
Заметив, что Эйнсли готов направиться туда, дворецкий издал протестующий возглас:
— Но миссис Даваналь особо просила…
— Как вас зовут? — перебил Эйнсли.
— Холдсворт.
— А имя? — вмешался Хорхе, сразу заносивший все в блокнот.
— Хэмфри. Но вы должны понять, что…
— Нет, Холдсворт, — с нажимом сказал Эйнсли, — это вы должны понять, что этот дом — место преступления и тут сейчас распоряжаемся мы. Сюда скоро прибудет еще много наших людей. Не чините им препятствий, но и не уходите, нам нужно будет вас допросить. Просьба также оставить все вещи в доме на своих местах и ничего не трогать. Ясно?
— Предположим, — ответил Холдсворт обиженно.
— И передайте миссис Мэддокс-Даваналь, что она нам скоро понадобится.
Эйнсли прошел коридором. За ним следовал Хорхе.
— Сюда, пожалуйста, сержант. — Указал им путь патрульный,
Это было очень большое и светлое помещение, залитое лучами рассветного солнца сквозь проемы настежь распахнутых французских окон, с видом на заросший цветами патио и дальше — на синеву залива и океан вдалеке. Ближе всего к детективам, подобно спартанцам-караульным, выстроились в ряд с полдюжины тренажеров — сияющий хром, черная кожа. Командиром выделялся среди них тренажер с грузами, рядом располагался имитатор академической гребли, бегущая дорожка со встроенным компьютером, шведская стенка и еще два снаряда, назначение которых невозможно было определить сразу. Всего тысяч на тридцать долларов, прикинул на глазок Эйнсли.
И тут же располагался элегантный, нет — совершенно роскошный кабинет с удобными стульями, бюро, конторками, рядами дубовых книжных полок, тесно уставленных переплетенными в натуральную кожу фолиантами. А в центре всего — красивый, современный письменный стол и далеко отодвинутое кресло с подвижной высокой спинкой.
Между столом и креслом на полу распласталось тело мужчины. Труп лежал на правом боку, левая верхняя часть черепа была полностью снесена, по плечам расползлось багровое пятно с вкраплениями раздробленной кости и мозговых тканей. Огромная лужа полусвернувшейся крови растеклась по ковру, пропитав легкие брюки и белую рубашку мертвого человека.
Орудия убийства нигде не было видно, но по всем приметам это было огнестрельное оружие.
— С тех пор как вы прибыли сюда, здесь никто ничего не трогал? — Хорхе адресовал этот вопрос патрульному Наварро.
— Нет, я службу знаю, — мотнул головой молодой полисмен, но почти сразу его осенило. — Но вообще-то я застал здесь жену покойного. Она могла… Спросите лучше у нее самой.
— Спросим непременно, — заверил Хорхе. — Но на этот вопрос вы сами должны ответить для протокола. Насколько можно судить, отсутствует орудие убийства. Вы видели его в этой комнате или где-либо еще?
— Искал как проклятый. Ничего.
— А что миссис Мэддокс-Даваналь, — вмешался Эйнсли, — как она вам показалась по первому впечатлению?
Наварро задумался, потом неуклюжим взмахом руки указал на труп.
— Вообще-то, если подумать, что это был ее муж и все такое.., она что-то была странно спокойна, почти равнодушна. Я даже удивился. И потом она…
— Что она? — нетерпеливо спросил Эйнсли.
— Она сказала мне, что приедут телевизионщики WBEQ. Это их собственный канал.
— Это всем известно. Дальше что?
— Она хотела, чтобы я, то есть она приказала мне пропустить их сюда. Я сказал ей, что надо дождаться детективов из отдела убийств. Ей это очень не понравилось.
Молодой полицейский снова замялся, и Хорхе пришлось слегка поднажать на него:
— Ну, что там у вас еще, выкладывайте!
— Понимаете, у меня создалось впечатление, что эта леди привыкла всем и вся командовать и не любит, когда ей перечат.
— Приятно встретить наблюдательного патрульного, — пробормотал Хорхе, делая пометку в своем блокноте.