Детективное агенство «Аргус» [сборник]
Шрифт:
Поблагодарив друга за информацию, Вилкин захватил в агентстве миниатюрный фотоаппарат и отправился в фирму «Аист». Найдя директора, Вилкин представился коммерческим директором днепропетровского ОАО «Свема», желающим воспользоваться услугами «Аиста» для отправки товара по железной дороге в Днепропетровск. Обсудив финансовую часть сделки, директор «Аиста» вызвал юриста — им, как Вилкин и предполагал, оказался бывший следователь Сиваш, — и велел показать представителю ОАО «Свема» проект договора о перевозке товара.
Распрощавшись с директором
— Как ты догадался, что Кураганов проходил по делу об изнасиловании? — удивлялась Анна Николаевна.
— Я тебе говорил: способ нападения на жену Панкратиотова. Бездеятельность и деньги развращают человека, — узнав о его тяге к женскому полу, я допустил, что Кураганов развлекаться изнасилованиями, тем более что это — наиболее безопасное для преступника преступление. В отличие от западного мира, где закон оберегает женщину, украинские женщины перед насильником беззащитны, это преступление доказать трудно. Поэтому девяносто процентов изнасилованных не заявляют в милицию, а из оставшихся десяти процентов только часть дел добирается до суда. Кураганову в тот раз не повезло: он затащил девочку в машину на глазах у школьных учителей.
— Негодяй! Но благодаря этому случаю ты вышел на Немыхина. Теперь достаточно его сфотографировать и показать фотографию Панкратиотову, — обрадовано сказала Анна
Николаевна. — Уверена: это и есть майор Сиваш.
— Неприемлемо! — раздраженно ответил Вилкин. — Что сделает Панкратиотов, опознав фотографию?
— Захочет побеседовать с Немыхиным, — нерешительно произнесла Анна Николаевна.
— Естественно! Панкратиотов наймет пару бандитов, увезет Немыхина в какое — нибудь логово, где, загоняя иглы под ногти и подпаливая пятки, выяснит подробности кражи ожерелья, после чего Немыхина закопают в землю. И я, сыщик, становлюсь, с одной стороны, невольным соучастником убийства, с другой — свидетелем, знающим, кто убийца. Как ты думаешь, я долго после этого проживу?
— Бросил бы ты это дело, Валерочка! — схватилась за сердце Анна Николаевна. — Я теперь ночей спать не буду!
— Перестань, мама! — отмахнулся Вилкин. — Обычное дело! Клиент всегда опаснее противника: хотя бы потому, что тебя знает. Мое правило: держать клиента при расследовании в неведении и сообщать о результатах розыска, а не о пути, по которому шел. Я — всего лишь частный сыщик: со средним знанием приемов борьбы, без
— Панкратиотов наверняка спросит, чем занимаешься.
— Исследую места, где может всплыть ожерелье. Дня на три этой версии хватит, а потом: или грудь в крестах, или голова в кустах! — засмеялся Вилкин. — Мама, не волнуйся, все обойдется!
— Зачем ты Сиваша сфотографировал: ведь он даже не подозревает об ограблении? — успокоившись, спросила Анна Николаевна.
— Сравню с фотографией Нимыхина: если черты общие, то все сомнения отпадут: именно удостоверение Сиваша использовалось Немыхиным при обыске у Панкратиотова.
Немыхин жил в Марьино в однокомнатной квартире, которую получил после развода с женой и размена жилплощади; когда Вилкин подъехал на «Москвиче», он как раз выходил из подъезда и был настолько похож на Сиваша, что сыщик сразу его узнал. Щелкнув фотоаппаратом, сыщик с этой же целью отправился в район Москольца, потом посетил ряд магазинов и старые развалины за железнодорожным переездом, — и ближе к вечеру вернулся домой.
— Вот она: преступная троица, — поужинав, Вилкин разложил фотографии Немыхина, Войтенко и Кураганова на столе. — Как думаешь: что делать дальше?
— Если не хочешь использовать возможности Панкратиотова — тогда… — развела руками Анна Николаевна. — Напугаешь тем, что знаешь об их участии в ограблении, и потребуешь за молчание ожерелье?
— После чего превращусь в объект охоты…. Их слишком много: целых трое, нужно это количество уменьшить
— Ты собираешься кого — то ликвидировать? — испугалась Анна Николаевна.
— Мама, ты перепутала меня с бандитом, — засмеялся Вилкин. — В моей работе смертные случаи исключены. А трудности кое — кому испытать придется, в том числе физические. Я собираюсь общаться только с одним из них.
— Войтенко? — спросила Анна Николаевна. — Он — главный и знает, где ожерелье.
— Об этом должен знать еще один человек — племянник и ближайший помощник. Войтенко — старик, в таком возрасте нужно предусмотреть все: в том числе внезапную смерть или больницу.
— Но лишь Войтенко имеет право решать: отдать или не отдать ожерелье! — запротестовала Анна Николаевна. — Ты ведь по мирному хочешь, без насилия.
— Я его право проигнорирую, — объяснил Вилкин. — Мне Войтенко не по зубам, он меня на куски разорвет, если узнает о моем существовании.
— Тогда Немыхин: единственный, кто засветился. Он понимает, что с ним сделает Панкратиотов, и пойдет на все в обмен на твое молчание. Милиционер — оборотень: наказать его надо!
— Мама, я занимаюсь розыском, а не наказанием: пусть об этом заботится государство. Мне необходимо ожерелье, а Немыхин его в руках не держал. Слабое звено троицы: Кураганов!
— Насильник — всегда трус! — согласилась Анна Николаевна. — И при ограблении не перетрудился: в темноте напал сзади на пожилую женщину! Что будешь делать?