Детективное агентство "Урр-Бах и Кархи 2" "Артефакт Малой Справедливости
Шрифт:
Когда часы на башне ректора пробили шесть вечера, к сыщикам потянулись почитатели Хейлора и не только они. Поглазеть на неизвестную картину убитой знаменитости пришел даже полуслепой дворник, на редкость смирный орк, целыми днями подметавший многочисленные дорожки самой обычной метлой.
– У него с глазами хуже чем у меня, - довольно произнес дворник.
– И с руками тоже хреново.
Тролль поймал взгляд Кархи и тут же подошел к самому опасному для продажи исккусства типу. Урр-Бах приобнял родственную душу и проводил его к выходу.
– Если исчезнешь,
– Дай сейчас и ты меня не увидишь неделю, - предложил орк.
Урр-Бах жалея, что не может при таких гостях дать вымогателю в ухо, нашарил в кармане штанов серебрушку и отдал ее с таким выражением, что дворник тут же выкатился на улицу.
– Двести золотых дает хмырь в сером камзоле, - обрадовал вернувшегося друга Кархи.
– Вроде один из преподов стихийников. А наш красномордый друг с экзамена предложил двести пятьдесят золотом и репетиторство с гарантией сдачи экзаменов по теории артефактов.
– Посылай их к Рхызу, вчера мне давал триста какой-то студент, - Урр-Бах бросил косой взгляд на прижимистых магов.
– Даже скупщики краденого дали бы больше!
– Еще не вечер!
– Кархи почтительно поприветствовал Сертония, который пришел взглянуть на диковинку нанятых сыщиков. Тайный клиент с задумчивым видом осмотрел творение Урр-Баха, непонятно что-то произнес и покачал головой.
– Современное искусство - это одна из немногих областей, в которой мне не стыдно объявить себя профаном, - двусмысленно заявил ректор своим коллегам и откланялся, не забыв запомнить присутствующих.
– Наименьшая цена повышается до пятисот золотых эркалонов!
– тут же объявил Кархи.
– Господин Сертоний рад за всех знатоков живописи и сожалеет, что у него нет времени на изучение творений мастеров рукой, то есть кисти.
Присутствующие неодобрительно посмотрели на наглого студента, но оспаривать авторитет Сертония и его слова, даже в интерпретации гобла, никто не захотел. Маги мялись и глядели друг на друга, ожидая, кто решит первым вложиться в искусство. Тролль ни мгновения не сомневался, что картину купят только для перепродажи. Какой дурак по доброй воле будет таращиться на кривую башню?
Первым не выдержал обладатель чудесной шевелюры.
– Молодые люди, то есть студенты, предлагаю ровно пятьсот эркалонов золотом.
– Даю шесть сотен, - снисходительно подал голос глава алхимиков Парассириэль. Не успел он закончить, как неизвестный друзьям маг, поблескивая камнями на золоте головного обруча, дал сразу восемьсот. Его соперники, не особо скрывая черную зависть, покинули комнату.
– Хотели подешевке купить у глупого тролля эльфийский шедевр, - злорадно прошептал Кархи напарнику и расплылся в улыбке подошедшему покупателю.
– Господин маг, поздравляю с удачной покупкой и от лица неграмотных троллей благодарю за будущую школу в их деревне.
– Мне вообще-то до астрала, как вы спустите деньги, - грубо оборвал гоблина маг.
– Я забираю картину сейчас, а деньги принесу вам завтра, ближе к полудню, когда получу их в банке.
Урр-Бах так тяжело посмотрел на нахала, что тот непроизвольно сделал шаг назад.
– Сначала деньги, потом шыдевр!
– бухнул тролль.
– Я лучше отдам ее за шестьсот тому
– Хорошо-хорошо, картину заберу завтра, - куда мягче сказал маг.
– Жду до трех пополудни, потом иду к алхимику, - Урр-Бах отвернулся от неприятного покупателя и начал снимать картину со стены.
– Кархи, у тебя есть мешок какой-нибудь, завернуть картину?
– Найдем, дружище.
– Я сейчас же пошлю к вам слугу с ящичком для переноски картин.
– Зачем картину в гроб класть?
– не понял тролль, - я ее лучше в мешок.
– Урр-Бах, это не гроб, так все дорогие картины переносят, - произнес гоблин.
– Мы подождем вашего слугу, господин маг. Кстати, как вас зовут?
– Магистр боевой стихиальной магии Тризорус, - с достоинством ответил маг.
– Мы рады, что теперь с картиной великого мастера ничего не случится.
– Даже не сомневайтесь в этом, - презрительно бросил недовольный маг и, не прощаясь, покинул сыщиков. Остальные маги и богатые студенты не заставили себя уговаривать и как воспитанные люди и эльфы свалили к Рхызу.
– Каков наглец, не заплатил медяка и сразу тянет руки к искусству!
– с возмущением произнес Урр-Бах.
– Не прекрати он настаивать, я бы его кулаком в ухо приголубил, тоже бесплатно.
– Кстати, Урр-Бах, а ты не думал почитать какую-нибудь книжку по живописи? Чтобы быть в теме, а эти "шыдевры" бьют по ушам ценителей Хейлора не хуже кулаков.
Урр-Бах высунул голову в открытое окно и с наслаждением втянул свежий воздух. Потом небрежно положил картину на подоконник и повернулся к другу.
– Кархи, чтобы рисовать картины, уметь читать совсем не обязательно. У нас в двух днях от деревни есть пещеры, и там на стенах обычной охрой нарисовано разное зверье, да так искусно, что всем этим хейлорам и брузелям и не снилось. Как живые, вот-вот выпрыгнут со стены прямо на тебя. И никто не называет их шедеврами, просто работа мастеров. Так рисовать, как они, мне не дано, значит обойдусь шыдеврами, и наплевать, как это слово правильно говорят, все равно дешевле не отдам. Эти хмыри с эльфийскими словечками ведут себя с простым троллем как обычные перекупщики, хотят купить за медяк да еще с таким видом, словно от голодной смерти спасают.
– Ладно, давай свой шыдевр, а то слуга Тризоруса сейчас подойдет.
– Делать богатеям нечего, картины в ящиках хранить,- Урр-Бах развернулся к окну и протянул руку к подоконнику.
– Компендархва и компенгирш всю Академию!
– взревел неожиданно тролль, испугав до смерти Кархи.
– Здесь одно ворье, а не ученые маги!
– Украли?!
– дошло наконец до гоблина. Кархи кинулся к окну и увидел пустой подоконник.
Урр-Бах высунул голову в окно. Снаружи никого не было. Тролль проворно перемахнул через подоконник и, окончательно убедившись, что вора и след простыл, не стесняясь в выражениях, еще раз прошелся по альма матер, и особенно по их матери, красочно сравнил Академию с портовым борделем, а магов с ее усердными работницами. Слева из-за угла общежития объявился пожилой мужчина с каким-то ящиком в руках. Урр-Бах вернулся в комнату тем же способом, что и покинул ее, и отрывисто сказал напарнику: