Детективное агентство "Урр-Бах и Кархи 2" "Артефакт Малой Справедливости
Шрифт:
– Там, похоже, слуга мага идет, забери у него ящик, нечего ему глядеть на пустую комнату.
Кархи поспешил выполнить просьбу расстроенного друга и, когда вернулся с лакированным плоским ящиком с ручкой, с удивлением увидел, что Урр-Бах уже успокоился.
– Ни один ворюга, будь он трижды маг и магистр, не помешает мне продать картину! Бери этот ящик с собой, пойдем покупать холст и рамку. Грязи в башне хватит не на одну сотню шыдевров, всех магов ими обеспечу, компенварт их всех!
Покинув общежитие, напарники заметили любопытные
В уже знакомой лавке тролль, с учетом размаха воровства среди магов, купил на всякий случай четыре рамки с холстами. Больше не было. Хорошо, что рамки были всего одного размера и из той же древесины, поэтому не пришлось возиться с ее подбором. Придя в башню, Урр-Бах спустился в подвал и набрал с потолка пыли. Поднялся в кабинет к Кархи и придвинул стол поближе к окну. Долгий вечер близился к концу и за окном постепенно темнело. Тролль не спеша развел вековую грязь в миске и закрыл глаза, вызывая в памяти образ украденной картины. На зрительную память Урр-Бах не жаловался, поэтому наклон башни воспроизвел идеально точно, тем более что ее вершина указывала точно на черное солнце.
На следующем холсте тролль нарисовал башню Сертония. Как известно, мастерство приходит с опытом, поэтому солнце оказалось почти круглым. Башня же вышла практически ровной, только верхушка вышла немного утолщенной.
Кархи написал на первой картине "Где я?" и замер над вторым неизвестным шыдевром великого мастера.
– Урр-Бах, тебе не кажется, что башня слегка смахивает на здоровенный хрен?
– Они все на него смахивают, - буркнул тролль, корпя над тучей вместо солнца на третьем произведении современного искусства.
– Тогда назовем картину "Знаки судьбы", - решил гоблин и тут же подписал картину. Потом посмотрел на следующее творение друга.
– Ух ты, какая хорошая туча получилась, а град вообще потрясающий.
– Это дождь, только крупный, - Урр-Бах показал измазанный палец, - узнаешь башню Бешеной Молнии?
– Похожа, - неуверенно ответил Кархи.
– Давай-ка мы ее назовем "Обитель бешенства". Если на нее долго смотреть, то народ много чего разглядит в каплях и туче: от голой разозленной бабы до кучи дешевых косяков.
– Тогда на последней нарисую башню с голой эльфийкой, - Урр-Бах толстым указательным пальцем устремил в небо очередную башню, узнаваемо нарисовал луну и созвездие Б'Урр Хырра Громогласного возле нее и принялся рисовать женщину. Из-за особенностей техники одного пальца эльфийка вышла похожей на здоровенную троллиху с необъятной грудью и несколько пугающей улыбкой.
– Это медведица какая-то, а не эльфийка!
– запротестовал Кархи.
– Посмотри мою тетрадку со студентками, если забыл, как они выглядят.
– Шерсти нет, значит, эльфийка, - уверенно заявил Урр-Бах.
– Что ты хочешь от Хейлора и его пальца? Это же современное искусство!
– Ты прав, просто я не готов был увидеть эльфиек глазами Хейлора. Кстати, а чья
– Ионаса. Видишь, она самая высокая? Красивая у него башня, почти как наша.
– А почему эта трол..., то есть эльфийка, почему она косоглазая?
– Ничего подобного! Просто сразу смотрит на башню и на луну. Что она еще должна делать, плясать?
Кархи хмыкнул, слегка задумался и уверенно надписал картину. "Штурм любви", - объявил гоблин.
– У тебя точно есть талант, такие интересные картины ни один Хейлор не нарисует. Если их удачно загоним, то через год знатоки начнут говорить, что поздний Хейлор деградировал.
– Что сделал?
– не понял тролль.
– Спился.
– Деградировал, - повторил Урр-Бах.
– Надо запомнить это словечко.
Кархи толкнул напарника и показал глазами в сторону окна. Возле него стоял призрак мага и с явным интересом слушал, о чем говорят соседи по башне. Заметив, что его обнаружили, маг подлетел к картинам, внимательно изучил их и растворился в воздухе.
– Живопись его не интересует, - с облегчением произнес Кархи.
– Иначе может быть пришлось бы опять прыгать в окно. Чем новее направление в искусстве, тем злее его почитатели. Другой мог бы и ножичком полоснуть, прояви ты неуважение к его почитаемым картинам.
– На выставки буду ходить с дубинкой, - решил Урр-Бах.
– Я смотрю, в кабаке работать не так опасно, как обсуждать картины.
– По всякому бывает, - признал Кархи и открыл ящик Тризоруса.
– Смотри, внутри синим бархатом обита, - присвистнул он.
Тролль положил чуть было не утраченный просвещенным человечеством и эльфами шыдевр Хейлора и захлопнул ящик. Потом друзья вернули стол на место. Остальные картины просто прислонили к стене.
– Давай зайдем в "Эльфийский дуб", горло промочим, - предложил Урр-Бах.
– Пивко не помешает, - согласился Кархи. Заодно скажем девчонкам, чтобы не трогали здесь картины.
В Академию сыщики вернулись далеко за полночь. Урр-Бах никак не мог наглядеться на Нирру, а Кархи рассказывал всем желающим подробности поимки Тарзитского вампира, не забывая угощаться бесплатным пивом от благодарных слушателей. Кое-какие моменты вроде ночных засад в склепе и возле особняка пришлось, конечно, опустить, но и оставшихся подробностей хватило, чтобы напиться как на гоблинских похоронах.
– Смотри, Марсиэль и гордись своим будущим мужем, - сказал окончательно окосевший от пива Кархи подруге Нирры.
Марсиэль, не раздумывая, приступила к исполнению супружеских обязанностей, выразившихся в энергичной попытке протрезвить гоблина. Тонкая керамическая тарелка с недоеденным салатом хотя и разбилась о голову Кархи, но хмель из его головы не выбила. От тяжелого кувшина гоблина спас сам Бурх. Будущий тесть вовремя услышал, что в нем еще плещется пиво и остановил руку легкомысленной дочери. Кархи этого мига хватило, чтобы покинуть опасное место и по пути к выходу позвать за собой Урр-Баха. Через минуту не очень довольный тролль с ящиком в руке присоединился к болтуну и напарники пошли к месту учебы.