Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3
Шрифт:
— Да не в том дело. Если женщина устраивает такую…
— Чепуха! Проделка пакостная, что и говорить. Но если женщина идет на такую проделку, чтобы тебя выручить, ей цена — миллион за унцию! А теперь беги, найди эту даму Клио и веди ее сюда!
Он сделал вид, что идет с неохотой. Но я услышал ее голос, когда он постучался к ней. И битый час валялся на ложе страданий, прежде чем они вспомнили обо мне. Они вошли такой тесной парочкой, что спотыкались об ноги друг друга.
— А теперь о делах, — проворчал я. — Какой нынче день?
— Понедельник.
— Взял его?
— Вша-то?
— Что скумекал?
— Что Вош убил беднягу Шнура. Как он рассказывает, Шнур пришел к нему тогда ночью, разбудил, наел на доллар и десять центов, а потом говорит: попробуй, мол, получи. Слово за слово, Шнур хватается за револьвер, Вош с испугу в него стреляет — и Шнур, значит, как воспитанный человек, выходит умирать на улицу. Но ты-то как додумался?
— Не следовало бы, конечно, выдавать профессиональные секреты, но на этот раз так и быть. Когда я пришел к Вошу, чтобы расспросить его об убийстве, он занимался уборкой и уже вымыл пол — до того, как приняться за потолок. Если в этом есть какой-то смысл, то только такой: пол ему пришлось вымыть, а чтобы скрыть это, он затеял генеральную уборку. Так что Шнур, наверно, напачкал кровью на полу.
Если исходить из этого, все остальное объясняется легко. Шнур вышел из «Бордер-паласа» в отвратительном расположении духа: продул все, что перед этим выиграл, Нисбет унизил его, отобрав револьвер, да и выпитое за день давало осадок. Ред Уилан напомнил ему ту историю, когда Вош явился на ранчо, чтобы взыскать четверть доллара. Куда же ему направиться со своей злобой, как не в хибару Воша? То, что Шнур убит не из обреза, ничего еще не доказывало. У меня с самого начала не было веры в этот обрез. Если бы Вош рассчитывал им обороняться, то. не держал бы его на виду, да еще под полкой, где и достанешь-то не сразу. Я сообразил, что обрез у него для морального воздействия, а для дела припрятана другая штука.
И что еще вы все тут просмотрели, — Нисбет, скорей всего, говорил правду; будь он виноват, он придумал бы что-нибудь поскладнее. Рассказы Барделла и Чика были не так хороши, но, возможно, они в самом деле думали, что Шнура убил Нисбет, и выгораживали его.
Милк-Ривер улыбнулся мне и притянул подругу поближе.
— А ты не такой тупой, — сказал он. — Клио, как увидела тебя, сразу предупредила, чтобы я при тебе не выкамаривал. — Голубые глаза его затуманила мысль. — Ты подумай, сколько народу поубивалось, покалечилось, за решетку село — и все из-за доллара и десяти центов. Хорошо еще, не на пять долларов наел Шнур. Весь штат Аризона через него бы обезлюдел!
ОБГОРЕЛОЕ ЛИЦО
Мы ждали их домой вчера, — закончил свой рассказ Альфред Банброк. — Но они не вернулись, и сегодня утром жена позвонила миссис Уолден. Миссис Уолден сказала, что их там не было… да их и не ждали там.
— Похоже на то, — заметил я, — что ваши дочери уехали по своей воле и пока не возвращаются по своей воле?
Банброк хмуро кивнул. Его упитанное лицо выглядело усталым и слегка
— Похоже, — согласился он. — Поэтому я и обратился за помощью к вашему агентству, а не к полиции.
— А раньше такие исчезновения случались?
— Нет. Если вы следите за журналами и газетами, вы, без сомнения, почувствовали, что нынешняя молодежь тяготеет к беспорядочной жизни. Мои дочери уезжают и приезжают, когда им заблагорассудится. Должен сказать, мне не всегда известно, чем они занимаются, но где они, мы, как правило, знаем.
— Не представляете, что могло послужить причиной такого внезапного отъезда?
Он устало помотал головой.
— Какая-нибудь недавняя ссора?
— Нет… — Он тут же спохватился: — Да… но я не придал ей значения и даже не вспомнил бы о ней, если бы не ваш вопрос. Это было в четверг вечером, накануне их отъезда.
— А ссора из-за?..
— Из-за денег, разумеется. Никаких других разногласий у нас не бывает. Я выдаю дочерям достаточные средства — может быть, даже больше чем следует. И строго не ограничиваю условленной суммой. Было несколько месяцев, когда они укладывались в нее. В четверг вечером они попросили такой добавки, какой двум девушкам и понадобиться не должно. Я сначала отказал, но в конце концов дал им деньги, хотя и несколько меньше. Не скажу, что мы поссорились в полном смысле слова, но отношения были не вполне дружелюбные.
— После этой размолвки они и сказали, что собираются на выходные к миссис Уолден, в Монтерей?
— Возможно. Затрудняюсь сказать. По-моему, я услышал об этом только на другое утро, но, может быть, жене они сказали раньше.
— И никаких других причин для бегства вы не знаете?
— Нет. И не думаю, что это связано с нашим спором из-за денег — вполне рядовым.
— А что думает их мать?
— Их мать умерла, — поправил меня Банброк. — Моя жена им мачеха. Она всего на два года старше Майры, старшей дочери. Она в таком же недоумении, как и я.
— Ваши дочери уживались с мачехой?
— Да! Да! Прекрасно уживались! Если в семье бывали разногласий, то обычно они втроем объединялись против меня.
— Ваши дочери уехали в пятницу к вечеру?
— В двенадцать дня или в начале первого. Они собирались ехать на машине.
— Автомобиля, конечно, так и нет?
— Естественно.
— Какой автомобиль?
— Локомобиль, кабриолет. Черный.
— Можете дать мне его номер и номер мотора?
— Наверное.
Он повернулся в кресле к большому бюро, занимавшему четверть стены кабинета, порылся в ящике и через плечо сказал мне номера. Я записал их на обороте конверта.
— Передам в полицию, чтобы занесли в список угнанных машин, — сказал я. — Ваших дочерей упоминать при этом не обязательно. Хорошо, если полиция найдет машину. Это помогло бы нам найти ваших дочерей.
— Согласен — если можно обойтись без неприятной огласки. Как я сказал вам вначале, я хочу, чтобы об этом поменьше шумели, — покуда нет оснований думать, что девочкам причинен вред.
Я понимающе кивнул и встал.
— Я хочу поехать и поговорить с вашей женой. Она дома?
— Наверно, дома. Я позвоню ей, предупрежу о вашем приходе.