Детективы поневоле

Ляхова – Люлько Надежда Викторовна

– Нет, Пашка пропал! – закричала я.

Вика побелела, посерела и схватилась за сердце.

– Некогда рассиживаться, одевайся скорее! – крикнула я ей, вытаскивая её вещи из шкафа.

Вика сообразила, что действительно некогда и кинулась одеваться.

Нашу спешку подтверждает тот факт, что оделись мы минут за пять, и Вика не подкрасила даже губы.

В аэропорт мы приехали за два часа до ближайшего рейса на который смогли купить билеты, и метались из стороны в сторону. Вика дёргала ухо, а я нервно кусала пальцы.

Видимо,

своими действиями мы вызвали подозрение, к тому же у нас была только дамская сумочка, поэтому перетрясли её несколько раз, прежде чем пропустить нас к самолёту.

Через два часа мы уже выбегали из аэропорта Внуково.

– Куда ехать, девочки? – весело спросил нас таксист.

– А в самом деле – куда? – выходя из прострации спросила я Вику.

– Может, к нему домой? – не зная с чего начать, предложила подруга.

– Ко мне?! – сильно удивился шофер.

– К Пашке. – сказала Вика и уточнила. – Кутузовский проспект, 24.

Дверь Пашкиной квартиры я открыла ключом, который был у меня в общей связке, и мы зашли в квартиру. У Пашки была всегда идеальная чистота и порядок, был он и сейчас. Обойдя всю квартиру, которая смахивала скорее на музей одной поп-зведы (должен же быть у человека хоть один бзик), и не найдя ни его, ни его тела, мы устало опустились на диван.

– Куда он пошёл? – спросила Вика, кусая в волнении нижнюю губу.

– На встречу с кем-то.

– С кем, не знаешь?

– Откуда? – удивилась я.

– И не вернулся? – уточнила подруга.

– А ты не видишь?! – разозлилась я вконец.

– А, помнишь, перед отъездом он тоже ходил на встречу к кому-то, и ты тоже не знала, к кому. – напомнила мне Вика про недавний разговор с Пашкой у меня на кухне перед нашим отъездом в Сочи.

– Я вообще не знаю, на какие встречи он ходит! – прокричала я.

– Тоже мне директор, блин!

– Хватит на меня орать! И без тебя тошно!

– Сама не ори. – прокричала она мне.

– Слушай, ты думаешь, он уже тогда что-то знал? – спросила я Вику, путаясь в предположениях.

– Знал – кивнула подруга своим мыслям, – и поэтому так легко отпустил тебя в отпуск. А сегодня он, наверное, ходил относить выкуп за Никиту.

– Но причём здесь деньги?

– А кто сказал, что я про деньги? Может, он им компромат относил? А они его вместе с Никитой, хоп.

– Спасибо, подруга, успокоила. – разозлилась я.

– Ну, я же пытаюсь найти концы – пыталась оправдаться Вика.

– Лучше бы ты нашла начало! – разозлилась я.

– Так всё с меня и началось. С этого дурацкого копромата!

– Вот и я об этом. У тебя есть валерьянка?

– Только в таблетках.

– Да какая мне разница, накапай.

– Даш, как ты думаешь, может родителям Пашки надо сообщить, что он пропал или ещё рано?

– Вик, ты думай, что говоришь, или ты хочешь сказать – что его уже убили? Хочешь,

позвони, скажи родителям – извините, ваш Паша пропал, и мы думаем, что его убили!

Наши родители – мои, Пашкины и Викины жили в небольшом городке под Новороссийском, в одном дворе, поэтому мы дружили с детства и в Москву приехали все вместе, и вместе поступили в один институт. После окончания мы с Викой остались в Москве, а Пашка не захотел, вернулся домой и звал нас. Но когда я позвала его к себе на работу, согласился приехать с огромной радостью. Те два года, что мы жили вдали от него, были самыми неприятными для нас из-за долгой разлуки, и месяц отпуска не мог восполнить этого пробела.

У Никиты была только бабушка, но жила она не в нашем городе, поэтому познакомились мы с Никитой уже в Москве. Он иногда ездил к ней в гости, но мы с ним не были у неё в гостях ни разу, поэтому, даже не знали, где она живёт.

В поисках валерьянки Вика высыпала содержимое своей сумочки на диван и стала рыться в косметике, ключах и деньгах, прокомпостированных талонах, фантиках и прочей ерунде. У неё была то ли мания, то ли вредная привычка, хранить там, что ни попадя. Вот и сейчас я увидела там какую-то сложенную вчетверо мятую фотографию.

– Кто это? – спросила я, разворачивая её. – Что-то я не припомню, чтобы ты сейчас с кем-то встречалась.

– Встречалась – встречалась, это фотка Матвеева, он мне её в письме прислал, когда спрашивал о встрече.

– Он тебе письмо писал?

– Ну да, на работу.

– В телекомпанию? – удивлённо спросила я.

– Нет, на орбитальную станцию! – огрызнулась Вика, роясь в своём мусоре и не находя таблеток.

– Ну-ка, посмотрим на него, хоть знать буду из-за кого вся каша заварилась.

Я развернула скомканную фотографию и чуть не упала.

– Ты его знаешь? – спросила подруга, глядя, как я дёрнулась.

– Да, то есть – нет. Я знала, что Матвеев друг Никиты, но в лицо не видела ни разу. Но я его узнала – мы с ним на лестнице в институте встретились, я ещё тогда сшибла его. У него папка на пол выпала, а я помогала собирать бумаги.

– Какая папка?! – подскочила Вика как ужаленная.

– А я смотрела?

– А что за бумаги?! – накинулась подруга.

– Да откуда я знаю?! Чего ты пристала?

– Дурында ты, Баранова, неисправимая дурында! А вдруг это именно те бумаги, про которые он мне говорил? Вдруг это был компромат?

– Да не смотрела я, а на том листке фамилии только какие-то были и адреса.

– На каком – том листке?

– На том, что я подобрала. Ой, это же у нас мог кусочек компромата остаться! – вспомнила я про найденный на лестнице листок.

– Какой листок? Где подобрала?

– Я, после столкновения с Матвеевым, спустилась вниз и увидела этот листок. Я его подняла и побежала за Матвеевым, но его нигде не было.