Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей
Шрифт:
— Прости меня, царь Идоменей, но я совершенно в этом уверен, — Неоптолем коротко поклонился. При этом уголки его губ дрогнули, словно он сдерживал насмешку. — Я бы с радостью подождал, когда все насытятся и зал опустеет… Но мне и моей команде невыносимо пребывать в одном зале с микенскими убийцами, которые являются врагами всех мирмидонцев.
За столом микенцев поднялся шум, кто-то выругался. Сидевший рядом с Пиладом моряк начал подниматься, однако могучая рука воина стиснула его плечо и почти насильно усадила обратно. Орест двумя-тремя короткими фразами приказал всем успокоиться, а сам встал из-за
— Царь, твой остров не ведет войны, и в стенах Кносса вражде не место. Я взываю к справедливости: мои люди не затевают ссору, но и не потерпят оскорблений. Мы долгое время странствовали по морям и далеким царствам, не подняли руку ни на одного мирмидонца, а о войне и вовсе узнали лишь недавно. Прошу тебя восстановить порядок во дворце!
Идоменей кивнул и вновь обратился к Неоптолему. На этот раз с суровостью, котороая ни у кого не оставляла сомнений:
— Ты мой гость, Неоптолем, но это не оправдает твоей грубости. Мне известно, что Фтия враждует с Микенами, однако я не могу выдворить тех, кто прибыл на Крит раньше тебя. И напомню тебе: у сына Пелея нет права указывать правителю Кносса, как поступать на собственной земле.
Идоменей поднялся и оперся ладонями о стол. В его голосе звучала сила, которую вряд ли кто-то ожидал услышать от убеленного сединами старика. У Неоптолема дернулся подбородок: услышанное явно его задело. Однако владыку Крита он не перебивал.
— Неоптолем, ты не погнушался прийти и преломить со мной хлеб, хотя о микенцах на острове тебе было известно. Значит, ты нашел причину столь дерзко себя повести… И я желаю услышать ее, а не поспешные и недобрые слова — их стоило бы приберечь для личной встречи, которой ты почему-то не пожелал!
Царь Крита замолчал. Десятки взглядов в ожидании уставились на сына Пелея.
— Да будет так! — Неоптолем развел руками, едва не опрокинув стоящий рядом кубок. Даже не заметив этого, он ответил, глядя прямо в лицо царю. — Тебе, Идоменей, следует знать, что отец прислал меня с предложением заключить военный союз против Микен. И велел передать, что его не устроит очередной ответ о «мирном Крите», который ты даешь каждому посланцу!
С этими словами мирмидонец поднял руку, указывая пальцем в грудь владыке Крита. Взгляд Неоптолема сверкал, в нем мешались злоба и веселье. Царевич явно наслаждался происходящим, бросая Идоменею в лицо все, что лежало на уме и языке.
— Если Крит откажется помочь в борьбе против златообильных, алчных Микен, то Фтия будет считать твое царство враждебным. Мы разорвем все договоры, которые были заключены!.. Идоменей, пустые разговоры о мире больше не устраивают моего отца!
Глава 27
В пиршественном зале Кносса вот-вот разразится буря — теперь ни у кого не оставалось сомнений. Сверкая глазами, Идоменей заговорил тоном, не предвещавшим ничего хорошего:
— Пелей считает возможным ставить мне условия? Твой отец или сильно изменился с тех пор, как мы были союзниками против Трои, или… позабыл, с кем имеет дело! Вот зачем он прислал столько кораблей и людей — чтобы попытаться меня устрашить? Отвечай, Неоптолем!
— Подожди, царь Крита, — мирмидонец, напротив, стал говорить спокойнее, подбираясь к главному. —
Слова Неоптолема звучали разумно, контрастируя с резкостью его недавних речей. Идоменей все еще пылал гневом, однако понимал: теперь открыто направлять свое негодование на предводителя мирмидонцев было неразумно. Пользуясь этим, Неоптолем добавил:
— Мои люди прямо сейчас находятся в полной твоей власти, Идоменей. У тебя есть стража и войска, а прямо здесь сидят мои враги — микенцы. Возможно, моя жизнь уже не стоит и медного слитка… Еще раз повторяю: я лишь посланник, а не убийца.
Идоменей не мог не признать, что слова мирмидонского царевича казались разумными. Однако сомнения не покидали старого царя. Он потер переносицу:
— Я слышу тебя, но слова твоего отца и число мирмидонских кораблей вызывают сомнения. Все это выглядит, словно Фтия готова залить Кносс кровью. Хоть Крит и способен дать отпор кому угодно, но я не могу быть спокоен после всего увиденного и услышанного.
— Отец настоял, чтобы я хорошо вооружился, — Неоптолем деланно развел руками. — Его требование… Признай, что оно разумно, царь! В военное время необходимо обезопасить себя от набегов не только на суше, но и на море. Поэтому мы отправились в плавание во всеоружии. Мой родитель не желает рисковать своим сыном… Не стоит его за это осуждать, ведь после смерти Ахилла я остался единственным наследником мирмидонцев. Да, можно было отправить на Крит обычных посланников… Но доверить им принятие решений в столь непростые дни было бы ошибкой. И вот я здесь!
— Понимаю, — коротко ответил Идоменей, признавая правоту слов мирмидонца.
На короткий миг в зале воцарилась тишина. Лица микенских моряков были бледными и напряженными — все ждали, что дальше скажет царь. Конечно, Идоменей поддержал брак своей дочери и Ореста… Но что, если, испугавшись угроз, он отступит? Что, если он открыто примет сторону врагов Микен?..
Воображение Акаста невольно нарисовало гигантские бронзовые весы. Чаши покачивались из стороны в сторону, находясь в хрупком равновесии, но рано или поздно одна из них должна была опуститься, а другая — устремиться ввысь… Среди микенской команды полную невозмутимость — хотя бы внешне, — сохраняли только Орест и Пилад. По их лицам сложно было понять, какие эмоции они испытывали, и Акаст позавидовал этой выдержке.
— Что еще ты хочешь мне сообщить? — спросил старый царь. — Я выслушаю тебя, но постарайся обойтись без пустых угроз в сторону Крита и моих гостей.
— Разумеется. Мой отец немолод, рано или поздно я займу его место. Почему бы нам не наладить добрые отношения уже сейчас? Пелей прислушается к моим словам: один лишь я способен его убедить, что Крит следует оставить в покое. Более того, я готов предоставить часть своих людей в полное распоряжение Крита! Это усилит безопасность острова, говоря это, Неоптолем вышел из-за стола. — Взамен я прошу заключить… особый союз. Тогда тебе не придется опасаться за судьбу своей земли.