Дети ангелов
Шрифт:
Он устал от одиночества. Жизнь вне работы стала его угнетать. Пришло время изменений – эта мысль занимала его последние полгода и привела к тому, что в день собственного рождения решение, наконец-то, было принято. Оставалось самое «легкое» – встретить «ее». Иван совершенно не понимал женщин, да и не стремился никогда к этому пониманию. Прошло еще полгода, прежде чем «она» нашла его сама.
С Машей он познакомился случайно, в электричке, которая везла его на Родниковское кладбище. Иван бывал там раз в месяц вне зависимости
Она шла стремительным шагом по вагону, ища глазами удобное место. Пройдя мимо него, вдруг резко остановилась, развернулась, сделала шаг в обратную сторону и села напротив Ивана. Ее волосы, затянутые в конский хвост, открывали довольно красивое лицо овальной формы. Большие карие глаза красиво выделялись на фоне правильных черт. Усевшись, Маша достала из спортивного рюкзака электронную книгу и через минуту была всецело погружена в чтение.
Они вышли на одной станции. Вместе оказались на остановке маршрутки, которая курсировала от станции до кладбища и опять были рядом, заняв последние свободные места.
– Вам не кажется, что мы с вами часто стали встречаться? – улыбнувшись, сказал он, мысленно ругая себя за неуклюжую попытку пошутить. Знакомства с девушками были сложным испытанием в его жизни.
– Нет, не кажется, – Ответ еще больше смутил его.
Иван замолчал и отвернулся к окну. Ну не умеет он знакомиться с девушками!
И потом, считал Иван, инициатива девушки есть фундаментальный показатель ее характера. А это был ключевой пункт в его списке женских достоинств.
Выйдя из маршрутки, он быстрым шагом направился к воротам кладбища.
– Привет, бабуля! – Иван улыбнулся и открыл створку свежевыкрашенной в черный цвет ограды.
Месяц назад он провел здесь целый день, покрывая краской каждый сантиметр витиеватой ковки. Могила его бабушки сильно выделялась на фоне остальных красивой кованой оградой и высоким мраморным памятником в виде креста.
– Пришел убраться у тебя, да и поговорить надо!
Взяв четыре пустых пятилитровых баллона, которые хранились под лавочкой, сделанной из того же мрамора, что и памятник, он направился к колонке, на центральную аллею кладбища.
Следуя обратно неспешным шагом, Иван вдруг остановился. Он увидел знакомый силуэт.
«Не может быть!» – подумал он.
Она стояла на соседнем участке. Опустив голову и, ковыряя гальку носком кроссовка, что-то бубнила себе под нос.
Он молча прошел мимо нее, надел перчатки и стал мыть памятник, потом напольные плиты, сделанные из того же мрамора. Протер ограду – она еще не успела покрыться пылью. Делал он это почти машинально.
С самого начала он придумал устроить полностью мраморную могилу. Чтобы, если вдруг что… она не выглядела через некоторое время заросшим бурьяном бугорком на опушке леса, как могилка какого-нибудь безвестного солдата. Ивану для такого обустройства пришлось взять кредит. Благо к тому времени он уже зарекомендовал себя пусть и молодым, но очень
Когда работа была закончена, Иван поднял глаза. Маша с любопытством наблюдала за этим технически несложным процессом под названием «уборка территории».
– «Маша», – она протянула ему руку через соединяющую их ограду.
– Иван, – широко улыбаясь, он пожал ее изящную кисть с длинными музыкальными пальцами.
«Как у бабули!» – вдруг сама собой выскочила странная мысль.
– Вы закончили? – она вопросительно посмотрела на него.
– Да.
– Я тоже собираюсь уходить.
– Пойдемте вместе? – нерешительно предложил он.
– Мне кажется или мы с вами слишком часто стали встречаться? – хитро сощурившись, она смотрела ему прямо в глаза. Две восхитительные ямочки прорезали ее щеки.
«Похоже, я попал!» – с нескрываемым удовольствием подумал Иван и нежно взял ее за руку. Потом обернулся на высокий мраморный крест. – «Пока, бабуля! И спасибо!»
С тех пор они с Машей не расставались. Через два месяца их знакомства, девушка, собрав вещи, которые уместились в одном чемодане и небольшой спортивной сумке, переехала к Ивану. Еще через два месяца они тихо расписались, не оповещая широкую общественность. Тем более что оповещать-то особо было некого. Стали жить, доставляя друг другу бесконечное удовольствие и умиротворение.
Она нравилась ему безумно. И внешне и по характеру. У Маши была восхитительная спортивная фигура, которая никак, казалось, не сочетается с профессией.
Маша работала преподавателем фортепиано и сольфеджио в музыкальном училище. Любила безмерно своих учеников. Для всех выглядела мягким и добрым человеком, имела живой ум и располагающую спокойную манеру держаться. Она была уверена каждый учащийся талантлив по-своему, каждый творчески одарен. В каждом из них она умела увидеть и раскрыть наиболее сильные стороны на профессиональном поприще.
Как и любые творческие лди, ее ученики имели достаточно своих трудностей в жизни, которыми они делились с ней, всегда получая дельные советы. Совершенно искренне Маша стремилась разобраться в каждой из жизненных историй.
Кто бы мог подумать, что за такой обманчивой внешностью может скрываться несгибаемая воля и дух непобедимого воина! Она умела находить подход к каждому, учила их верить в себя, не сдаваться и справляться с неприятностями. Ученики обожали Марию Николаевну, называли мамой и верили ей. А она верила в них и помогала каждому.
Воистину восхищаясь музыкой, боготворила основателя нотной грамоты, монаха Гвидо д’Ареццо, жившего в XI веке нашей эры. Прямодушно считала, что все вокруг состоит из нот. Даже скрипучий паркет в их квартире не мог ее оставить безучастной.
– Послушай, как он скрипит. А ты знаешь, что название каждой ноты имеет перевод?
– Серьезно?! Нет, не знал! И как же они в переводе называются? – любопытство заставило его отвлечься от отчета, который он взял домой, чтобы закончить на выходных.