Дети Бесконечности-8
Шрифт:
Сон был невозможный, бредовый, - и именно потому пугающий до судорог. Там, в Хониаре, он повторялся раз за разом - и, наконец, не вытерпев, Лэйми рассказал всё другу, хотя и знал, что нельзя - иначе сон сбудется...
Охэйо, однако, лишь посмеялся и сказал, что Мроо и должны портить им жизнь, стараясь заронить в их души неуверенность и страх, - и, что если ему в голову придут дурные мысли, их нужно немедленно посылать нафиг.
Лэйми, однако, это не слишком помогло, - и, в конце концов, Аннит уже очень серьёзно сказал ему, что никогда, на самом деле, не бросит его...
Лэйми вдруг замер, осознав, наконец, что теперь, выдернув его из Бездны сюда, в Нау-Лэй, Аннит
* * *
Тезка, между тем, не проявил особого желания созерцать уникальные матоиды, способные (пусть и в единстве из тринадцати штук) к концептуальному изменению Реальности, так что они просто отправились дальше. На сей раз, правда, Вайми уже не носился по мирам так оголтело, а именно что хвастался, - показывал свои творения... по крайней мере, те, что попадались ему под руку. Лэйми, правда, почти сразу снова ошалел, - всё же, при всем своем нынешнем совершенстве, Творцом и Создателем он не был, и даже представить не мог, что такое вот вообще бывает. А оно, как оказалось, очень даже было, - вселенные в виде одной бесконечной... планеты из несчетного множества полых многогранников, внутри которых плавали целые рои солнц. Вселенные-лабиринты из тысяч параллельных пространств, соединенных природными порталами. Вселенные, где вместо звезд был огненный сияющий узор с вплетенными в него планетами. Вселенные...
Большинство их имело всё же привычный Лэйми вид, - с галактиками, планетами и звездами, - но сами эти планеты иногда были... странные, - в форме кубов, конусов, цилиндров... с весьма своеобразной гравитацией, без которой на них просто нельзя было бы жить. На таком вот фоне кольцеобразные планеты смотрелись уже почти обычно. Полые планеты. Планеты в виде множества вложенных друг в друга сфер. Плоские планеты-диски. Планеты в форме цветка, - вот от этого зрелища Лэйми в самом деле офигел.
Нет, он уже, в принципе, знал, что Сй`уайу, если её правильно настроить, может поддерживать в принципе почти всё, что угодно, - но знать, это одно, а видеть - совершенно другое. Фантазия Вайми была, похоже, безгранична, - и на планетах она лишь брала разбег. Почти все эти планеты были обитаемы, - и от одного взгляда на бессчетное множество форм различных живых существ голова у Лэйми просто шла кругом. Пушистые парящие змеи, облака разноцветных живых нитей, что-то, вовсе невообразимое, - жидкое, пёстрое, струящееся...
В живом своем теле он никогда не смог бы осознать и запомнить даже ничтожную часть всего этого. Сейчас всё, что он видел, шло напрямую в бездонную память носителя, - но он уже чувствовал, что у него уйдут годы на то, чтобы разобраться в том, что он увидел за эти несколько часов. Всё же, он не хотел... отрываться от себя, и окончательно соскальзывать в молниеносное мышление носителя, для которого такой стремительный темп жизни как раз и был совершенно естественным...
Одним ваймиверсом они, конечно же, не ограничились, - Вайми то выпрыгивал из него, то возвращался, - и неожиданно Лэйми почувствовал, как его охватывает странная тревога. Он не видел ни одной вещи, которая могла бы вызвать её, - и не сразу понял, что тревога эта не его. Тревожился сам Вайми, и тревожился сильно, - но вот говорить об этом он не собирался, и Лэйми чувствовал себя довольно странно.
С одной стороны, он разрывался от любопытства и желания увидеть всё сразу, с другой - бесконечные
И тем сильнее было его любопытство, желание увидеть всё сразу - уже не Вайми, а его собственное. Он видел диковинные фрактальные узоры, сложенные из планет и крохотных разноцветных солнц - повторяясь без конца, он рос, и рос в его поле зрения... и вдруг сложился в непредставимо огромный портрет Лины. Зрелище было сразу потрясающее и трогательное. Лэйми понял, что всё, что они увидят после, только испортит впечатление... и они вернулись домой.
* * *
В Нау-Лэй уже пылал закат, - багровый и тревожный, и они все замерли, глядя на него. Лэйми вспомнил, что погода тут, в какой-то мере, отражает настроение самого Вайми, и посмотрел на него. Тот стоял неподвижно, и огненный хаос заката мерцал, отражаясь, в его длинных глазах.
– Что это?
– наконец, спросил тезка, невольно обхватив руками бока. Похоже, что даже для него, выросшего здесь, такое вот зрелище оказалось... непривычным.
Для Лэйми тоже - казалось, что он смотрит даже не на зарево бушующего за горизонтом пожара, а на немыслимо огромный застывший взрыв.
– Завтра всё изменится, - неожиданно печально сказал Вайми.
– Что изменится?
– спросил Лэйми.
Ему вдруг стало несколько не по себе. Он вдруг вспомнил, что для Вайми нет разницы между прошлым и будущим, - а они тут, в Нау-Лэй, просто плыли в реке времени, неотвратимо приближаясь... к чему?..
– Всё, - Вайми вздохнул и отвернулся.
– Пора спать.
И вдруг исчез, - просто исчез, словно сменили кадр.
* * *
Ещё какое-то время они молчали, глядя на закат. Потом тезка вдруг душераздирающе зевнул - и, взяв подругу за руку, неспешно побрел к дому. Они с Ксетрайа остались тут одни, - если не считать сидевшего далеко в стороне Анмая, тоже смотревшего на закат. Смуглое тело файа уже сливалось с сумерками, и лишь алое парео ярко пламенело...
– У файа красный - это цвет парней, а синий - дев, - вдруг сказала Ксетрайа.
– У нас - наоборот.
– А?
– Лэйми растерянно взглянул на неё. Он думал сейчас совсем о другом, и фраза подруги застала его врасплох. В самом деле, в Хониаре считалось, что синий цвет - это цвет холодного рассудка, свойственного парням, а красный - цвет страсти, свойственной девам.
– Почему так?
– Хьютай говорит, что красный - это цвет войны, цвет крови, - а парни воины же. Синий - цвет спокойствия, свойственного девам. Смысл цветов тот же, только присвоены они наоборот.
– Ну, так и у нас так же, - удивленно спросил Лэйми.
– Парни дерутся, девы успокаивают. Но парни думают, а девы их смущают... У файа всё наоборот, что ли? Девы думают, а парни их смущают?.. Танцуют перед ними в бусах и прочее такое всё?
– Иногда танцуют, - Ксетрайа улыбнулась.
– Хотя это уже к золотым айа больше. Вот у них бедные парни и в бусах танцуют, и картинки всякие рисуют, чтобы деву любимую привлечь. У файа всё же считается, что парень должен привлекать деву подвигами, а не тем, как он попой в бусах умеет крутить.